Павел Корнев - Резонанс [СИ]

Невольно закралось подозрение, что руку мне не подали вовсе не из снобизма, просто в этом случае вполне могло тряхнуть электрическим током.

Метрдотель отходить не стал и протянул меню, я принял книжицу в кожаной обложке с золотистым тиснением, неуверенно открыл её и перехватил понимающий взгляд Александра Петровича.

— Каре ягнёнка, — посоветовал профессор, снял заткнутую за ворот салфетку и отодвинул от себя пустую тарелку. — Сегодня оно просто великолепно.

— Как и всегда, — не смог промолчать метрдотель.

— Сегодня — особенно.

Я не стал врать, будто не голоден, заказал каре ягнёнка, жареный картофель с грибами и чёрный чай. Хотелось верить, что оплатит счёт профессор, ну а нет — выкручусь как-нибудь; на цены смотреть не стал.

— Думаю, нет смысла ходить вокруг да около, — заявил Палинский, когда метрдотель отошёл. — Я заинтересован в работе с твоим другом и мог бы изыскать возможность передать ему предложение самостоятельно, просто не хочу зависеть от персонала клиники. Нужен человек, который послужит курьером хотя бы на первых порах. Это понятно?

— Да, Александр Петрович, — подтвердил я.

— Вот и чудесно, что мы понимаем друг друга, — улыбнулся профессор. — Скажу сразу, моё финансовое положение не позволяет назначить достойную оплату за посреднические услуги…

Я и глазом не повёл, хоть, судя по дорогому костюму и шёлковому галстуку с золотой булавкой, мой собеседник откровенно прибеднялся. Впрочем, в среде бывших принято держать марку, невзирая на траты, — вполне может статься и так, что всё профессорское жалование уходит на квартиру, костюмы и оплату прислуги.

В любом случае я торговаться не собирался и прямо заявил:

— В этом нет нужды…

Договорить мне не дали, Палинский выставил раскрытую ладонь и покачал головой.

— Нет. Любой труд должен быть вознаграждён. Иначе то, что сейчас ты полагаешь дружеским одолжением, очень скоро превратится в обременение и обузу. Поверь, я знаю, о чём говорю.

И вновь я не стал вступать в пустые препирательства и выжидающе посмотрел на собеседника.

— В качестве компенсации затраченных усилий могу предложить зачисление в вольные слушатели института по квоте моей кафедры, — объявил профессор, тем самым поставив меня в тупик.

Пришлось даже напомнить:

— Я учусь в энергетическом училище.

— Ну не вечно же ты будешь там учиться! — снисходительно улыбнулся Александр Петрович. — Знаешь, чем отличается среднее специальное учебное заведение от высшего? Если не брать в расчёт более обширный перечень преподаваемых дисциплин и уровень образования?

Я покачал головой.

— В училище тебя доведут до пика румба. В институте — до пика витка.

И вот тут сдержать удивления не получилось.

— Разве такое возможно?

— В рамках одного витка — вполне. Но для этого помимо определённых практик требуются специфические препараты, воздействие профильных специалистов и занятие на экспериментальных установках. Вольные слушатели не получают диплома о высшем образовании, лишь справку об окончании курсов, но разве это так важно?

У меня даже голова пошла кругом от открывающихся перспектив. Пусть и буду выдавать максимальную для витка мощность даже на своём тридцать втором румбе, переход на семнадцатый увеличит время резонанса почти вдвое. С учётом геометрической прогрессии роста притока сверхсилы это обернётся увеличением эффекта в шесть-семь раз! Если брать тротиловый эквивалент, то вместо двух килограммов окажусь способен выдать четырнадцать, и не просто выдать на-гора, как штангу рывком поднимают, но именно таким объёмом энергии смогу оперировать в дальнейшем.

Возможности это расширит кардинально!

— Как тебе такое предложение? — поинтересовался профессор.

— Льву решать, — прямо заявил я в ответ. — Если он сочтёт ваше предложение интересным, буду рад посодействовать его реализации.

— Вот и чудненько. Это для Льва. — Палинский передвинул мне пухлый конверт, поднялся из-за стола и улыбнулся. — Ну, не буду отвлекать от ягнёнка…

И точно — официант уже нёс поднос с заказанными блюдами и чайничком, так что профессор снял с крючка лёгкую модную шляпу-трилби и с ней в одной руке и тростью в другой отправился на выход. Я же никуда торопиться не стал и приступил к обеду. Судя по всему, платить за него предстояло мне, поэтому имело смысл получить от еды всё возможное удовольствие.

Напрасно опасался — профессор распорядился записать угощение на свой счёт. И вроде бы стоило порадоваться этому обстоятельству, но всю дорогу до клиники размышлял на тему оставшегося после разговора неприятного осадка. Будто царапало что-то, а что именно — никак не получалось сообразить. Потом только понял, какой трюк провернул ушлый интриган: своим обещанием зачислить в вольные слушатели он легко и непринуждённо перетащил меня на свою сторону. Теперь я был всерьёз заинтересован, чтобы Лев принял предложение, и вполне мог на своего товарища повлиять. Более того — повлияю, просто передав письмо и рассказав о предложенном мне вознаграждении.

Расстроился по этому поводу жутко. Возникла даже мысль выкинуть конверт в первую попавшуюся урну, едва сдержался. Пнул изо всех сил подвернувшийся под ногу камень, но особо выплеск злости настроения не улучшил.

Впрочем, все эти нелёгкие раздумья мигом вылетели из головы, стоило только спуститься в палату Льва. Обстановка в той за прошедшую неделю преобразилась самым удивительным образом: один из углов обили досками, там с потолка на толстых лесках свисали металлические шары, развешанные в нарочитом беспорядке и на разной высоте. Книг ещё прибавилось, а ширму унесли вовсе.

— Это чего тут такое? — опешил я, замерев на пороге.

— Петя, привет! — Лев поднялся с матраца, убрал пухлый учебник на одну из стопок и указал на угол. — Ты об этом, что ли?

— Ага, — кивнул я, оторопело пожимая протянутую руку.

— Раскачай, — попросил мой товарищ. — Смелее! Они лёгкие, пустотелые. Как ёлочные игрушки, только не бьются.

Я решил не тратить время на расспросы и выполнил просьбу, а Лев натянул на голову наволочку и как ни в чём не бывало шагнул в беспорядочный хоровод шаров, дошёл до стены и вернулся ко мне, не задев при этом ни одной из подвесок.

Увиденное так меня поразило, что сумел выдавить из себя лишь:

— Но как так?!

— Ясновиденье, конечно же! — с усмешкой пояснил Лев и вернулся обратно в угол, только на этот раз не стал выбирать траекторию движения, которая помогла бы избежать столкновения с шарами, а принялся отбивать их, всё ускоряя и ускоряя темп.

Мне было известно о тяге товарища к восточным единоборствам, но и подумать не мог, что тот столь далеко продвинулся в своём экзотическом увлечении. Если ясновиденье ещё могло нивелировать надетую на голову наволочку, то отточенность движений обеспечивалась лишь долгой практикой. Тот же Матвей отрабатывал удары куда неряшливей. Да именно поэтому он их и отрабатывал, а не почивал на лаврах!