Андрей Белянин - Дочь Дракулы

Мы аккуратно пошли вперёд. Я слегка придерживала его за воротник куртки, и он вёл меня. Вот мы свернули направо, потом налево. Этот подвал что, бесконечен? Надеюсь, мой проводник знает, куда идёт. Время тянулось катастрофически медленно…

Я даже не заметила, как это произошло, просто вдруг осознала, что кто-то тащит меня в сторону, а потом прижимает что-то к моему лицу и сознание тихо уплывает в бесконечность. Вот я слышу, как меня зовёт Бесник. Чувствую, как меня несут на руках, слышу отдалённый отчаянный крик румына, который всё ещё надеется меня найти, и… всё.

Проснулась от того, что было трудно дышать. Спёртый воздух, кажется, был начисто лишён кислорода. Я открыла глаза в полной темноте, попыталась встать и стукнулась лбом о дерево гроба. Да вы издеваетесь! Опять?! Меня охватила уже знакомая паника, однако крышку сразу открыли, и я увидела перед собой молодую женщину, смотрящую на меня с надменной улыбкой.

– Здравствуй, сестра.

Мне протянула руку молодая красавица-блондинка, но не тупая крашеная блондивумен с накачанными губами и отсутствием головного мозга. Нет, наверное, это была самая прекрасная девушка, которую я когда-либо видела. Сестра… Какая ещё сестра?

– Что, разве раб не говорил тебе про меня? – спросила она и, вскинув точёные брови, помогла мне выбраться из гроба.

На этот раз гроб оказался деревянным и ветхим. Я подумала, что в нём гарантированно когда-то кого-то хоронили, и поёжилась.

Блондинка поймала мой взгляд, но не отреагировала, продолжив:

– Я не удивлена. Он предан отцу как пёс. И влюблён в тебя, как прыщавый подросток. Никого вокруг не видит, ни о чём не думает. Когда-нибудь это его погубит.

Интересно, что конкретно, по её мнению, должно его погубить – любовь ко мне или преданность моему мифическому отцу?

Словно прочтя мои мысли, блондинка равнодушно хмыкнула, сделала два шага в сторону, качая бёдрами, расстегнула молнию чёрного кожаного платья, скинула его с плеч и с наслаждением упала на кровать. Мы находились в комнате в стиле хай-тек. Не люблю, в нём нет индивидуальности.

Чёрный зеркальный потолок нависал над белоснежной кроватью, как облако. Анималистичные вазочки белого фарфора на чёрном туалетном столике. Белый пуфик на чёрном ковре. Большое, в половину стены, окно с затемнёнными стёклами, через которые пробивалось солнце, чисто декоративные белые занавески. Всё в два цвета. Ночь и день.

Солнце не доставало до кровати, блондинка оставалась в тени. Её кожа была бела, как январский снег в горах. Она встретила мой взгляд и улыбнулась.

– Где я нахожусь? – спросила я.

– У меня в гостях.

Девушка встала, накинула свободную белую рубашку, быстро прошла к двери, открыла её и, махнув мне рукой, шагнула из комнаты. Глухо выдохнув, я пошла за ней и оказалась на кухне. На столе уже ждал накрытый салфетками завтрак. Она кивком указала мне на стул и налила чашку кофе из кофейника.

– Меня зовут Мария, – сказала она, усаживаясь напротив со стаканом чего-то красного и непрозрачного. – Мария Бальса. Бальса – это не фамилия, а прозвище, которое мне дали здесь, в Румынии, когда привезли из Османской империи. Оно означает «дракон», как, надеюсь, ты уже догадалась.

– Ты мусульманка?

– Ах нет! – хохотнула блондинка. – Но моя мать наверняка была мусульманкой. Наш папочка обрюхатил её и бросил, когда бежал из Стамбула, не оглядываясь. Дорогой наш дядя позволил матери родить меня, а потом выкинул на улицу, где правоверные сыны ислама забили её камнями, как шлюху, обесчещенную иноземным врагом.

Мария с наслаждением сделала глоток из стакана и облизнула губы.

– Да не смотри на меня так! Не волнуйся, я совсем не помню свою мамочку, и, честно говоря, мне её ни капельки не жаль. Умерла так умерла, кажется, так у вас говорится? Падишах хотел держать меня при себе, чтобы шантажировать нашего отца. Но папочка оказался не таким уж козлом, как можно было ожидать, и в конце концов выкрал меня. Мне было пять лет, когда меня привезли к нему в Трансильванию. А в двадцать пять он сделал меня вампиром. Десертик?

Мария лениво потянулась, повернулась к кухонному столу и подвинула мне вазочку свежего тирамису.

– Вообще-то, если бы я осталась у султана, я бы обязательно женила его на себе. А потом жила бы роскошной жизнью, исполняя все свои капризы. Заставила бы дядю сделать меня вампиром, посадила бы султана на цепь, перетравила весь гарем и правила бы всей Османской империей. – Она сделала ещё один долгий глоток, от её бокала пахло кровью. – Но я не жалуюсь, пожалуй, мне и тут непыльно. Как видишь, я не бедствую. Зато нет этих исламских штучек типа многожёнства, бесконечного деторождения, с которым у меня, как ты понимаешь, проблемы, грызни с наложницами, гаремной иерархии, запрета на свинину и прочей ерунды. А как твои дела? – Моя «сестра» улыбнулась.

А я даже не знала, как реагировать на всё услышанное. Я ведь ни о чём не спрашивала. Ни про её забитую камнями мать, ни про какого-то дядю, ни про её матримониальные планы и мечты об Османской империи, которой давным-давно нет. Я просто! Хочу! Домой!

– О да, я понимаю. Ты, наверное, просто в шоке от всего, с чем тебе пришлось столкнуться. Ваш человеческий мозг так уязвим… Ваша психика летит к чертям от любого чиха. И вот ты уже не умненькая бухгалтерша с высшим образованием, а пациент психушки, из которой тебе не светит иного выхода, кроме как в…

– Бухгалтер.

– Что?

– Бухгалтер, – холодно повторила я. – Держите ваши феминитивы при себе. Форма «бухгалтерша» – это значит «жена бухгалтера».

– Оу-у… ну если тебе так угодно… – Мария скривила красивые полные губы, и в её глазах сверкнул красный огонёк, от которого мне сразу стало не по себе. Но надо держать себя в руках, иначе эти странные психопаты меня сожрут.

– Мне угодно вернуться домой. К маме.

– Не выйдет, – холодно улыбнулась «сестра».

Я промолчала. А что говорить? Я одна в чужой стране, без денег и документов. Писать маме, что меня похитила банда румын, перевезла в пластиковом гробу и теперь держит то ли в заложниках, то ли ещё в каком-либо пока непонятном мне качестве, не казалось разумным. Мама в Москве. У неё рабочая командировка. Если она всё бросит и будет заниматься моими поисками, то просто полетит с работы. А женщинам в её возрасте крайне сложно трудоустроиться на новое место. Да и поверит ли она мне? Будет ругаться-а…

– Ты слишком много думаешь, – вдруг сказала блондинка. – И в частности, слишком много думаешь о женщине, которая тебя родила. Забудь о ней. Ты не её кровь, ты наша кровь, кровь Дракуляров.

– Мм… э-э… Мария, – самым дружелюбным тоном протянула я, – вы не поможете мне добраться до российского посольства?