Джо Аберкромби - Море Осколков: Полкороля. Полмира. Полвойны

Ральф шагнул вперед, держа щит на манер подноса. На нем лежали два только что наточенных кинжала.

— Точно кольчугу не наденешь?

Колючка покачала головой.

— Скорость — вот мой доспех и главное оружие. Я буду двигаться быстро, нападать неожиданно, и всегда нападать, а не защищаться. А вот они мне пригодятся.

И она взяла клинки и вложила их в ножны на груди и на боку.

— Еще один — пусть он принесет тебе удачу.

И Бранд протянул кинжал, который сковала Рин, тот, что он брал с собой на корабль. Тот, что спас ему жизнь в степи.

— Я его сберегу, не волнуйся, — и Колючка засунула его за пояс сзади.

— Пусть он тебя убережет, — пробормотал Бранд.

— Сколько у тебя клинков, — усмехнулся отец Ярви.

— Меня однажды застали врасплох безоружной, и мне не понравилось, — сказала Колючка. — Лучше умереть до зубов вооруженной.

— Ты не умрешь. — Бранд хотел, чтобы в голосе чувствовалась уверенность. Хотя сердце его разрывалось. — Ты убьешь этого ублюдка.

— Да. — И она наклонилась поближе: — Я щас обосрусь от страха.

— А по тебе не скажешь.

— Страх делает тебя осторожной, — пробормотала она, сводя и разводя руки. — Страх помогает выжить.

— Без сомнения.

— Эх, была бы здесь Скифр…

— Тебе больше нечему у нее учиться.

— Немного эльфьей магии нам бы не помешало. Так, на всякий случай.

— Ага, чтоб тебе славы не досталось? Нет уж.

И Бранд показал ей меч, сначала одну сторону, потом другую. Края клинка морозно взблескивали — еще бы, он с первым светом стал их надраивать.

— Не сомневайся.

— Не буду, — сказала она и пристегнула меч сбоку.

И протянула руку за топором.

— А ты почему сомневался? Тогда, на берегу?

Бранд задумался. Перебрал в уме весь этот долгий, странный год. Вспомнил тот день, песчаный берег и что на нем случилось.

— Я хотел творить добро.

И он крутанул топором. Лезвие, испещренное письменами на пяти языках, вспыхнуло.

— Однако если подумать, я просто дурак.

— Если б не сомневался, ты бы меня победил.

— Может быть.

Колючка просунула топор в петлю.

— Я бы провалила испытание, и Хуннан в жизни не дал бы мне второго шанса. Я бы не убила Эдвала. Меня бы не обвинили в убийстве. Я бы не поступила в ученицы к Скифр, не проплыла бы на корабле по Священной, не спасла бы Императрицу, и обо мне бы не пели песни.

— А меня бы взяли в поход, — сказал Бранд. — И я стал бы гордым воином Гетланда и делал то, что прикажет мастер Хуннан.

— А моя мать выдала бы меня замуж за какого-нибудь старого дурака, и я бы неправильно носила его ключ и отвратительно шила.

— И ты не вышла бы на поединок с Гром-гиль-Гормом.

— Нет. И мы бы… и между нами бы ничего не было.

Он долго смотрел ей в глаза:

— Я ни о чем не жалею.

— Я тоже.

И она его поцеловала. Последний поцелуй перед бурей. Мягкое прикосновение ее губ. Горячее дыхание в холоде утра.

— Колючка? — рядом стоял Колл. — Горм уже вышел.

Бранду хотелось заорать в голос, но он заставил себя улыбнуться.

— Быстрей начнешь, быстрей убьешь его.

Он вытащил меч Одды и принялся колотить рукоятью в Ральфов щит, и остальные сделали то же самое, и ударили в щиты, и грохот пошел по войску, и все закричали, зарычали, запели. Она, конечно, совсем не тот поединщик, которого бы они выбрали, но она вышла постоять за Гетланд.

И Колючка, гордо выпрямившись, шла сквозь грохочущий строй, и воины расступались перед ней, как земля перед плугом.

Шла биться насмерть с Крушителем Мечей.

— Я тебя заждался, — сказал Гром-гиль-Горм своим певучим голосом.

Он сидел на высоком стуле, а по сторонам стояли на коленях его оруженосцы с мечом и щитом. Беловолосый улыбался Колючке, другой смотрел волком, словно сам собирался броситься в бой. А за ними, у восточного края площадки для поединка, выстроились двадцать ближних дружинников Горма. Там же стояла матерь Исриун — глаза на худом лице горели злобой, ветер трепал волосы. Рядом мрачно переминалась с ноги на ногу матерь Скейр. А за ними собрались сотни воинов. Темные их силуэты четко вырисовывались на фоне неба, в котором уже ярко светила поднявшаяся над Амоновым Зубом Матерь Солнце.

— Подумала — пусть еще немного поживет.

Конечно, она храбрилась. Рядом шли королева Лайтлин и отец Ярви. Следом — двадцать лучших воинов Гетланда. И вот она ступила на пятачок примятой скошенной травы. На таких обычно тренировались: восемь шагов в длину и в ширину, по углам воткнуты копья.

Пятачок, на котором умрет либо она, либо Гром-гиль-Горм.

— Не слишком ценный подарок.

Крушитель Мечей пожал плечами, и железные кольца кольчуги с золотым узором тихо зазвенели.

— Когда Последняя дверь близко, время тянется слишком медленно.

— Возможно, Последняя дверь ближе к тебе, чем ко мне.

— Такое возможно.

И он прихватил пальцами одно из болтавшихся на цепи наверший:

— Ты ведь Колючка Бату?

— Да.

— О которой песни поют.

— Да.

— Та, что спасла Императрицу Юга?

— Да.

— И кто получила от нее в награду бесценную реликвию.

Горм поглядел на эльфийский браслет, полыхавший красным у Колючки на запястье, и удивленно поднял брови:

— А я думал, песни врут.

Она пожала плечами:

— Некоторые — да.

— Что бы ты ни сделал, скальдам все мало, правда?

Горм взял у улыбающегося мальчика щит — здоровенный, крашенный черной краской. Край весь в зазубринах — прощальных подарках от людей, которых он убил на вот таких площадках.

— Я тебя уже где-то видел.

— В Скегенхаусе. Ты стоял на коленях перед Верховным королем.

Он дернул щекой — все-таки она его задела этими словами.

— Все мы становимся на колени перед кем-нибудь. Я бы тебя узнал, но ты сильно изменилась.

— Да.

— Ты дочь Сторма Хедланда.

— Да.

— Это был славный поединок.

Хмурый мальчик протянул Горму меч, тот сжал пальцы на рукояти и вытащил его из ножен. Чудовищных размеров у него клинок, Колючка бы с ним только двумя руками смогла управиться. А ему он был словно ивовая веточка.

— Ну что ж, будем надеяться, и о нашем споют что-нибудь веселое.

— Не рассчитывай на тот же исход, — сказала Колючка, наблюдая за отблесками Матери Солнца на его мече.

Он силен, замах у него серьезный, и доспех отличный, но все эти железяки много весят, так что у нее преимущество в скорости. Она выдержит дольше. А вот кто из них в бою хитрее, покажет время.

— Я выходил на поединок раз двадцать, и отправил в могилу множество храбрецов, и понял одно. Никогда не рассчитывай на тот же исход.

Горм осматривал ее одежду, оружие — прикидывал и оценивал, точно так же, как и она. Интересно, какие преимущества он увидел? И какие уязвимые места?

— Впрочем, я ни разу еще не бился с женщиной.