Джо Аберкромби - Море Осколков: Полкороля. Полмира. Полвойны

— Верность — черта собак. Людям она обычно не свойственна, — заметила мать Кире. — Лучше отказаться от замысла, чем строить его на людской преданности.

— На чем же тогда его строить? — поинтересовалась Скара. — На трусости?

Старым казался дед, когда повернулся к ней с влагой на глазах и пивным духом. Старым и разбитым.

— Ты всегда была храброй, Скара. Храбрее меня. В твоих жилах — Бейлова кровь.

— И в твоих, государь! Ты учил меня, что звон мечей — это лишь полвойны. А другая половина ведется здесь. — И Скара прижала кончик пальца к виску — так сильно болела голова.

— Ты всегда была умницей, Скара. Умнее меня. Ведомо богам, ты и птицу уговоришь слететь с неба, коли захочешь. Что ж, берись за эту половину войны. Прояви хитроумие, которому будет под силу повернуть вспять воинство Верховного короля и избавить нашу землю и наш народ от меча Яркого Йиллинга. Вот тогда ты спасешь меня от позорного договора с праматерью Вексен.

Скара опустила взгляд на покрытые соломой полы, лицо горело от стыда.

— Как бы хотелось мне быть на такое способной. — Но она была девушкой семнадцати лет и, текла ли кровь Бейла в ее жилах иль нет, достойных героя решений в голову не приходило. — Прости, дедушка, мне так жаль.

— Мне тоже, дитя. — Король Финн устало поник на сиденье и махнул, чтобы несли еще эля. — Мне тоже.

— Скара.

Из тревожного сна ее выбросило в темноту. Лицо матери Кире призрачно маячило в мерцании одинокой свечи.

— Скара, вставай.

Спросонья она отпихнула меховые одеяла. Снаружи невнятный шум. Крики и хохот.

Она протерла глаза.

— Что такое?

— Ты должна пойти с Синим Дженнером.

Тут Скара заметила и купца, притаившегося на пороге ее покоев. Черная косматая фигура, прикован к полу.

— Что?

Мать Кире потянула ее за руку.

— Пора идти, немедленно .

Скара уже собралась спорить. Как обычно. А потом разглядела выражение лица служительницы и подчинилась без единого слова. Ни разу прежде она не видела мать Кире напуганной.

Шум снаружи больше не походил на смех. Рыдания. Безумные голоса.

— Что происходит? — сумела выдавить она.

— Я совершила страшную ошибку. — Глаза матери Кире перебегали на дверь и обратно. — Я поверила праматери Вексен. — Она скрутила с плеча Скары золотое обручье. То самое, что в давнюю пору Бейл Строитель надевал перед битвой. Рубин на золоте играл при свече темно-алыми, словно пролитая кровь, гранями.

— Это вам. — Она протянула обручье Синему Дженнеру. — Если вы поклянетесь довезти ее невредимой до Торлбю.

Разбойник вскинул смущенный взгляд.

— Клянусь. Клянусь солнцем и луной.

Мать Кире до боли крепко сжала обе ладони Скары.

— Что бы ни случилось, ты должна выжить. Это теперь твой долг. Ты обязана выжить и вести выживших за собой. Сражаться за Тровенланд. Встать на защиту народа, если… больше его защищать будет некому.

От страха у Скары перехватило горло, и она едва вымолвила:

— Сражаться? Но…

— Как тебя учила я. Учила старательно. Слова — твое оружие. — Служительница вытирала слезы со щек Скары, а та даже не поняла, что плачет. — Твой дед прав — ты умна и отважна. А теперь ты должна стать сильной. Больше ты не дитя. Не забывай — в твоих жилах струится кровь Бейла. Иди же.

Дрожа в легкой сорочке, Скара поковыляла босиком за Синим Дженнером — в темноту. Уроки матери Кире укоренились так глубоко, что даже в страхе за жизнь она беспокоилась, подобающе ли одета. Пламя за узкими окнами роняло на присыпанный соломой пол кинжальные тени. Слышались крики паники. Собачий лай. Внезапно он оборвался. Тяжелый стук, как будто валят могучее дерево.

Как будто топорами по двери.

Они тишком пробрались в гостевые покои, где пару месяцев назад плечом к плечу вповалку спали воины. А теперь валялось лишь протертое до дыр одеяло Синего Дженнера.

— Что происходит? — прошептала она, не узнавая свой надтреснутый голос.

— Йиллинг Яркий нагрянул со своими сподвижниками, — сказал Дженнер, — свести счеты праматери Вексен. Ялетофт уже полыхает. Прошу прощения, принцесса.

Скара вздрогнула, когда он что-то продел вокруг ее шеи. Ошейник из плетеной серебряной проволоки: негромко звякнула изящная цепочка. Наподобие тех, какими перевязывают волосы девушки инглингов.

— Отныне я рабыня? — прошептала она, когда Дженнер прицепил конец цепи на свое запястье.

— Вы должны ею казаться.

От грохота снаружи Скара съежилась. Забряцал металл, и Дженнер прижал ее к стене. Задул свечу, погружая во мрак. Но она заметила, как разбойник достал нож — Отче Месяц тускло блеснул на лезвии.

Теперь зазвучал вой, там, за дверьми: тонкий, цепенящий. Звериный визг, а не человеческие голоса. Слезы щипали веки, Скара зажмурилась и взмолилась. Заплетаясь, заикаясь, бессмысленно и бестолково. Всем богам и никому.

Легко быть храброй, когда крохотная Последняя дверь маячит так далеко, что пусть о ней переживают другие. А сейчас ледяное дыхание Смерти в затылок заморозило всю ее храбрость. Прошлой ночью ей так привольно было судить о трусости! Теперь она узнала, что это такое.

Последний протяжный вскрик — и тишина. Почитай, хуже недавнего шума. Ее потянуло вперед, несвежее дыхание Дженнера обдало щеки.

— Надо идти.

— Я боюсь, — прошелестела она.

— Я тоже. Но ежели мы уверенно выйдем к ним, то может статься, язык нас выведет на свободу. А станем прятаться и попадемся…

Ты одолеешь страх, лишь выйдя ему навстречу , — так говорил дед. — Спрячешься от него — и он одолеет тебя . Дженнер со скрипом приоткрыл дверь, и Скара заставила себя выскользнуть следом. Колени тряслись так отчаянно, что едва не стучали друг о друга. Босая нога поскользнулась на мокром. У двери сидел мертвец, вокруг него почернела от крови солома.

Его звали Борид. Раньше этот воин служил ее отцу. В детстве катал ее на плечах — с их высоты она срывала персики в саду под стеной Мыса Бейла.

Щиплющие глаза притягивал шум голосов. Взгляд пополз по сломанному оружию, по расщепленным щитам. По новым трупам — скрюченным, сгорбленным, распластанным меж резных колонн, в честь которых дедов чертог и прозвали Лесом.

В свете коптящего очага собрались мужчины. Именитые воины: кольчуги, клинки и кольца-гривны пылали цветами огня, громадные тени вытягивались по полу ей навстречу.

Мать Кире стояла с ними, там же стоял и дед. На нем криво сидела надетая в спешке кольчуга, седые волосы растрепаны после сна. И двум своим пленникам вежливо и любезно улыбался стройный воин. Лицо его было мягким, беззаботным, как у ребенка. Вокруг него — пустота. Никто из прочих убийц не смел даже ступить с ним рядом.

Яркий Йиллинг, тот, кто поклоняется не богам, но самой Смерти.