Джо Аберкромби - Море Осколков: Полкороля. Полмира. Полвойны

— А теперь пора заняться делом Хильд Бату, — сказал отец Ярви, и Бранд вздрогнул, словно вор, пойманный с поличным.

— Кого? — переспросил король.

— Дочери Сторна Хедланда, — отозвалась королева Лайтлин. — Она называет себя Колючкой.

— И она не иголкой за пяльцами укололась, — пояснил отец Ярви. — Она убила парнишку во время тренировочного поединка, и ее обвиняют в убийстве.

— И кто же ее обвиняет? — громко сказал Атиль.

— Я!

Золотая пряжка на плаще мастера Хуннана ярко вспыхнула, когда он шагнул в столп света перед королевским возвышением.

— Мастер Хуннан…

И король улыбнулся — редкое зрелище. Улыбнулся краешком рта.

— Припоминаю наши схватки на площадке для поединков, как же, как же…

— Я бережно храню эти воспоминания, мой король, хотя многие из них весьма болезненны…

— Еще бы! И что же, ты видел, как совершилось убийство, собственными глазами?

— Я испытывал старших учеников, дабы отобрать достойных воинов для похода. Среди них была и Колючка Бату.

— Позор на ее голову! Девчонка лезет в воины! — воскликнула какая-то женщина в зале.

— Да она всех нас позорит! — поддержала ее другая.

— Нечего бабе делать на поле боя! — сипло выкрикнули со стороны, где стояли мужчины, — и в ответ закивали с обеих сторон.

— Разве Матерь Война — не женщина? — И король обвел рукой нависавшие над собранием статуи Высоких богов. — Мы приводим к ней людей, и Матерь Воронов сама выбирает достойных.

— Так вот она не выбрала Колючку Бату, — отрезал Хуннан. — У этой девки мерзкий нрав.

Чистая правда, кстати…

— И она не прошла назначенное мной испытание.

А вот это правда лишь наполовину!

— Я сказал ей, что она не прошла испытание, и Колючка взбунтовалась и убила Эдвала.

Бранд поморгал. А вот это как бы и не ложь, но и не правда же! Хуннан покачал головой, и седая борода помоталась туда-сюда:

— Так я потерял двоих учеников.

— Осторожнее нужно быть, — пожурил его отец Ярви.

Наставник воинов сжал кулаки, но королева Лайтлин заговорила первой — и ему пришлось смолчать.

— И каково же наказание за подобное убийство?

— Преступника должно раздавить камнями, моя королева.

Служитель говорил очень спокойно, словно бы речь шла о том, чтобы раздавить жука. А не человека — причем человека, которого Бранд знал всю свою жизнь. И столько же ненавидел, но все равно, нельзя же так!

— Кто скажет слово в защиту Колючки Бату? — громовым голосом возгласил король.

Эхо его голоса улеглось, и в Божьем зале повисла гробовая тишина. Вот, Бранд, пришло время сказать правду! Сотворить добро! Чтобы пребывать в свете! Бранд оглядел толпу, невысказанное щекотало губы… И тут он увидел, как стоит и улыбается Раук. Увидел Сордафа — с каменной толстой мордой. Они стояли и… молчали. Вообще ничего не говорили.

И тогда Бранд промолчал тоже.

— Тяжко обрекать на смерть человека в столь юном возрасте.

И Атиль поднялся с Черного престола. Зазвенели кольчуги, зашелестели юбки — подданные короля опускались на колени. Только королева осталась стоять.

— Но мы не можем пренебречь исполнением долга только потому, что это причиняет нам боль.

Отец Ярви низко поклонился.

— Я распоряжусь о справедливой, положенной по закону каре за этот поступок.

Атиль протянул руку Лайтлин, и они пошли вниз по ступеням. Участь Колючки Бату решена — ей предстоит умереть под камнями…

Бранд стоял и смотрел, не веря своим глазам. Его даже замутило. Как же так? Он ведь думал, что кто-нибудь из парней обязательно расскажет, как было дело, — они же честные ребята! Или Хуннан честно доложит: так, мол, и так. Ведь он же уважаемый наставник! А король с королевой вызнают всю правду, потому как они мудры и праведны! И боги! Они ж не дозволят случиться вопиющей несправедливости! Кто-нибудь что-нибудь обязательно сделает!..

А может, все они стояли и ждали, что кто-то первым скажет и все сделает как надо. Так же, как он стоял и ждал.

Король шел с очень прямой спиной, обнаженный меч покоился у него на руках подобно младенцу. Атиль смотрел прямо перед собой холодными серыми ледяными глазами. Королева едва заметно кивала то одному, то другому человеку в толпе, а иногда и удостаивала кого-то словом — и тогда все понимали, что этот кто-то пользуется благоволением королевы и вскоре придет к ней на монетный двор с важным и тайным делом. И они приближались к месту, где стоял Бранд, подходили все ближе и ближе…

Сердце бешено колотилось. Бранд открыл было рот, королева на мгновение обратила на него вмораживающий в пол взгляд, и юноша, горя от стыда, опустил глаза и смолчал. Король с королевой прошли мимо.

Сестра всегда говорила: чего ты лезешь, тебе больше всех надо? И без тебя найдется кому порядок навести. Только вот сейчас выходило, что никого не нашлось. Только он и остался.

— Отец Ярви! — выкрикнул он — громче, чем следовало.

Служитель обернулся, и он хрипло — и уже гораздо тише — выдохнул:

— Мне нужно с вами поговорить.

— О чем же, Бранд?

Тут он запнулся и сильно удивился. Надо же, Ярви знает его имя, кто бы мог подумать…

— О Колючке.

Последовало долгое молчание. Служитель был старше Бранда всего-то на пару лет, и вообще он какой-то весь бледный, и лицом, и волосами, словно бы его постирали и на солнце выбелили, и худой, как щепка, как его ветром не сдувает, и рука эта еще покалеченная… Но все равно под его взором Бранд весь скукожился — таким пронзительным холодом на него дохнуло.

Отступать некуда, все.

— Она никакая не убийца, — пробормотал он.

— Король полагает, что она как раз убийца.

Боги, как горло-то пересохло… Но Бранд уперся и попер вперед — как положено воину.

— Короля там на площадке не было. Он ничего не видел. А я видел.

— И что же ты видел?

— У нас там поединки были, ну, чтобы в поход пойти…

— Никогда не говори мне того, что я уже знаю.

Да уж, нелегко такому человеку рассказывать… Но надо, ничего не поделаешь.

— Колючка сначала дралась со мной, и я… в общем, она победила. Место должно было достаться ей. Но мастер Хуннан взял и напустил на нее еще троих.

Ярви бросил взгляд на толпу, медленно вытекавшую из Зала Богов. И придвинулся чуть ближе:

— Что, прямо троих против нее одной?

— Эдвал был среди них. Она совсем не хотела его убивать…

— И как она? Против троих?

Бранд поморгал, не сразу сообразив, чего от него хотят.

— Ну… Короче, им досталось от нее больше, чем ей от них.

— О, в этом я нисколько не сомневаюсь. Совсем недавно я навестил родителей Эдвала со словом утешения и пообещал им, что справедливость восторжествует. Ей шестнадцать зим, правильно?

— Колючке-то? — Бранд не очень понимал, какое это все имеет отношение к приговору. — Я… в общем, да. Наверное.