Цаньцзянь Ли Дэ Ню - Сансара жизни и смерти [ЛП]

Вежливые слова Цзян Баоюня поразили всех собравшихся.

Вино тысячелетнего туманного цветка! Оно было сделано из родниковой воды Меч-Горы в сочетании с бесчисленными редкими сокровищами; оно было невероятно полезно для мастера! Бесчисленные люди сражались бы друг с другом, чтобы выпить одну чашу, но Цзян Баоюнь на самом деле просил этого неизвестного парня и, казалось бы, душевнобольного человека выпить с ним?

Два ученика Цзян Ланьцзяня, молодой мужчина и женщина, широко раскрыли глаза. Это было вино тысячелетнего туманного цветка!

Эти двое знали, что и их Почетный Мастер Цзян Ланьцзянь и Старший Мастер Цзян Баоюнь, оба были зависимы от алкоголя, как будто он был их жизнью.

Меч и алкоголь, это были две вещи, наиболее важные для их жизни.

Цзян Баоюнь имел только половину горшка этого вина тысячелетнего туманного цветка. Каждый раз, когда он приглашал своих друзей выпить, у него было всего несколько чашей, и все же он просил этого неизвестного выпить с ним?

Кто он такой? Разве этому парню не мясной пирог свалился с небес?

Приглашение Цзян Баоюня заставило Линь Мина ахнуть от волнения. Помолчав, он, наконец, кивнул.

Это разозлило многих людей настолько, что они были готовы плеваться кровью.

Этот идиот просто не знал, что из себя представляло это вино, верно? Он с такой неохотой согласился его выпить, что мог разгневать людей до смерти и не узнать об этом!

"Прошу!"

Цзян Баоюнь прямо сказал.

Место, где жил Цзян Баоюнь, было очень простым.

Бамбуковый дом, несколько хижин, вот и все.

Убранство дома также было простым.

Старый и простой деревянный стол. Несколько стульев. Бутылка из бамбука. Стихотворение в рамке, наполненное намерением меча.

И… ряды винных горшков.

Цзян Баоюнь неторопливо вытащил вино тысячелетнего туманного цветка и нагрел его в теплой воде. Затем он вымыл несколько чаш и наполнил их.

В доме было три человека.

Цзян Баоюнь, Цзян Ланьцзянь, а также Линь Мин.

Спустя 130 лет эти трое старых друзей неожиданно воссоединились.

«Брат, могу я узнать твое почетное имя?»

Этот вопрос задал не Цзян Баоюнь, а Цзян Ланьцзянь. Ему также было любопытно, кто такой Линь Мин.

Этот человек был полной загадкой, но он чувствовал, что… он казался ему знакомым.

Но, основываясь только на этом ощущении, Цзян Ланьцзянь никогда бы не подумал, никогда бы не посмел представить, что этим человеком был…

«Хорошо, если этот брат не хочет говорить свое имя, тогда нет необходимости спрашивать. Когда мы пьем, нам нужно лишь поднимать чаши. К чему знать имена друг друга?»

"Выпьем же!"

Три человека подняли чаши, и выпили вино.

«Хорошее вино!»

Цзян Ланьцзянь похвалил.

Цзян Баоюнь также долго наслаждался послевкусием и похвалил: «Очарование вина происходит от настроения пить вино. Те, кто понимают вкус вина, вкушают не только вино, но и настроение. От пряности, когда оно впервые попадает в горло, до освежающего жара, когда его проглатываешь, до сочного аромата, над которым можно поразмышлять. Вино как жизнь. В мире борются бесчисленные люди. Они испытывают трудности и бедствия, и если они смогут пережить их, тогда они смогут вернуться в свое истинное состояние и испустить сочный аромат жизни.

Для меня, будь то это вино или какое-то грубо обработанное вино, по правде говоря, нет существенной разницы, потому что то, что я пью, это не вино, а жизнь…»

Слова Цзян Баоюня заставили Цзян Ланьцзяна рассмеяться и взбодриться.

Что касается Линь Мина, его разум дрогнул. Он спокойно думал об этих словах.

В жизни человека были подъемы и падения, лишения и страдания. Сколько людей испытало все это?

Чтобы преодолеть их и вернуться к своему истинному «я», достичь высшего просветления и стать легендой…

Император Души был прав. Ему не хватало несчастий в жизни.

Он начал со дна и действительно испытал бесчисленные опасные ситуации, оказываясь на грани жизни и смерти, проходя над пропастью смерти бесчисленное количество раз.

Предательство Лань Яни, преследование Сюань Уцзи, заговор Ян Юня, хитрость Тянь Минцзы, а затем пошаговое давление Святого Сына…

Все они считались препятствиями на его пути.

Но они были не слишком внушительными.

Потому что, когда многие мастера росли, все они сталкивались с такими вещами.

Линь Мин вспомнил Драконьего Клыка; он вспомнил Цзюнь Голубую Луну. Это были люди, у которых были свои истории, опыт, свои несчастья, они не обязательно были меньше, чем его собственные.

Однако, настоящая великая скорбь, настоящая великая неудача…

Когда они сталкивались с чем-то таким, они просто не знали, какой дорогой идти.

"Брат?"

Увидев Линь Мина, тихо глядящего на свою чашу с вином, Цзян Баоюнь не мог не обратиться к нему.

Линь Мин поднял глаза. "Спасибо…"

Цзян Баоюнь был поражен. Он не понимал, за что Линь Мин поблагодарил за него, но это было неважно. Он широко улыбнулся и сказал: «Кажется, положено начало новой дружбы. Сегодня никто из нас не уснет, пока не будет пьян!»

Цзян Ланьцзянь был настроен также благодушно и засмеялся: «Ха-ха, кто не пьян, тот не будет спать!»

Цзян Баоюнь посмотрел на Линь Мина и вдруг сказал: «Честно говоря, ты похож на кое-кого, кого я знал однажды, поэтому и я пригласил тебя сюда, чтобы выпить вина».

"Мм…"

Линь Мин умолк, не говоря слишком много.

«Друг, ты совершенно особенный», Цзян Баоюнь был ошеломлен. Любой другой спросил бы, кого он напоминал ему, но этот мужчина в маске произнес только своё «мм».

Цзян Баоюнь допил свою чашу вина. Он вспомнил то время, 130 лет назад в Седьмой Главной Долине, когда он сражался с Линь Мином в их непревзойденной битве. В его жизни это был самый незабываемый бой.

Он вздохнул и сказал: «Ты действительно похож на моего старого друга, но ты другой. Ты не выглядишь таким же настойчивым, как он, скорее, как старик на закате своей жизни. Но, бремя на твоей спине, кажется, намного тяжелее…

Тот мой старый друг… Однажды я пытался пойти его по стопам, но он продолжал уходить все дальше и дальше прочь, пока я больше не мог его видеть. Теперь он должен был уже выйти на путь к пику боевых искусств, в конце концов, это была его мечта…»

«Пик боевых искусств…» тихо сказал Линь Мин, несколько недоумевая. «Что за пик боевых искусств?»

Он задал вопрос Цзян Баоюню, и себе тоже.

Истина заключалась в том, что в эти прошлые годы Линь Мин уже начал сомневаться в том, что же такое пик боевых искусств.

Бесчисленные несравненные мастера древних времен искали пик боевых искусств.

Ради пика боевых искусств Шэн Мэй сделала все, что было в ее силах, даже отказалась от своего тела.