Цаньцзянь Ли Дэ Ню - Гении Первой Боевой Встречи Царства Богов [ЛП]

«Кажется, я действительно сражусь с Хан Чи».

Линь Мин глубоко вздохнул. Без сомнения, это будет трудная битва.

Через четыре часа отдыха официально начался новый раунд поединков.

Линь Мин открыл глаза, выходя из медитации, и вышел на сцену арены. Когда он вышел, он увидел молодого лысого монаха в льняных одеждах и соломенных сандалиях, который уже стояли на сцене, улыбаясь ему. Хан Чи ждал на арене в течение последних двух часов, где он глубоко погрузился в медитацию.

Когда Хан Чи увидел, что Линь Мин идет на сцену, он начал идти вперед, пока не оказался в 1 000 футах от противника.

«Благодетель Линь, этот бедный монах приветствует тебя», Хан Чи прижал ладони друг к другу и поклонился.

Линь Мин приветствовал его с общепринятым приветствием мастеров. Его впечатление от Хан Чи было совсем не плохим. Этот молодой монах не обладал земными желаниями и был чист сердцем и умом, желая лишь культивировать. У такого человека не было бы плохого морального склада.

Когда зрители увидели этих двух человек на арене, все они распахнули глаза, чтобы не пропустить ни малейшего действия.

Многие люди считали, что Хан Чи обладает способностью сражаться с Ледяной Мечтой. Что касается Линь Мина, его сила была очевидна для всех. Хотя Линь Мин уступал Хан Чи, он все равно должен был заставить его явить некоторые из скрытых карт. Это, несомненно, будет интенсивная битва!

«Да начнется бой!»

Громко провозгласил Безбрежный Космос.

С объявлением Безбрежного Космоса Хан Чи вытащил длинное древко. Когда он это сделал, его аура изменилась.

Вначале Хан Чи казался нежным и наивным молодым монахом. Но теперь его аура была торжественной и достойной, глубокой и могущественной, все его тело содержало ужасную дремлющую силу, как гора.

Его монашеские одежды развевались вокруг него. В любом простом движении в его позиции не было ни малейшего недостатка. Он был неприступен.

«Благодетель Линь, делай свой ход!»

С кем бы он не сражался, он всегда позволял своему противнику атаковать в первую очередь. Линь Мин не стал скромничать - он тут же сделал выпад копьем. На Копье Крови Феникса загорелось фиолетовое пламя. Первые четыре уровня Концепции Огня слились воедино, сплавляясь на копье вместе с пятым уровнем Концепции.

Воображаемое Разрушение!

Линь Мин с самого начала использовал Законы пятого уровня. Он прекрасно понимал, что атака на уровне Танца Огней Голубого Лотоса даже не имеет квалификации, чтобы стать даже его пробным ходом, не говоря уже о прорыве его защиты.

«Концепция Воображаемого Огня?»

Цвет лица Хан Чи изменился. Он замахнулся своим древком. С ярким светом за Хан Чи появился призрак яркого Будды!

В борьбе с Линь Мином, Хан Чи не использовал Древко Архата или другие простые методы, такие как Леопард, Поднимающийся По Стене. Он немедленно вызвал свои Законы и Буддийскую силу.

Однако эти простые методы не были бесполезны, потому что они уже глубоко укоренились в костях Хан Чи!

Каждое движение и ход Хан Чи происходили от несметного числа старших Горы Потала; они были полным резюме их жизненного опыта, содержа изысканные истины! По правде говоря, прямые ученики Горы Потала, с того самого времени, когда они начали культивировать, использовали ли они кулаки, древко, практиковали ли методы передвижения или даже мыли полы, гуляли, ели, спали - каждое дело у них было тайной боевых навыков.

Эти простые шаги не могли создать Императоры, но, в сражении с кем-то на их уровне, они всегда будут давать преимущество.

Хан Чи оказался в такой ситуации. Он накопил всю эту подготовку с течением времени, и эти движения уже слились с самим его существом, становясь привычками, которые были частью его жизни.

Пэн!

Фиолетовое пламя Воображаемого Разрушения Линь Мина было разбито тенями древка Хан Чи!

Хан Чи не обладал Зрачками Трех Жизней, но его удар был по-прежнему точен, непосредственно поражая слабую точку Воображаемого Разрушения. Это было связано с природной интуицией мастера.

Огненные ударные волны фиолетового огня не могли представлять угрозу для Хан Чи. Как человек, который следовал буддийским принципам, Хан Чи уже давно отрезал себя от мирских грехов и эмоций, таких как ревность и ненависть, поэтому этот воображаемый огонь почти не влиял на него.

«Благодетель Линь настолько молод, но его достижения в Законах достигли таких высот. Более того, это похоже на самосозданную технику. Твое восприятие действительно удивительно… тогда теперь этот скромный монах сделает свой шаг».

Когда Хан Чи договорил, сильная серая энергия начала собираться позади него. Захватывающая дух аура, которая сбивала дыхание, опустилась, покрывая все.

Это был первый случай, когда Хан Чи атаковал по собственной инициативе. Когда он сражался с Сяо Мосянь, он, прежде всего, защищался, но теперь он активно атаковал!

«Колесо Сансары!»

Хан Чи схватил свое древко, рисуя дугу в воздухе. Затем за ним появилась круглая и изысканная буддийская диаграмма. Эта буддийская диаграмма была всеобъемлющей, как если бы в ней содержались бесчисленные жизни во Вселенной.

Это была превосходящая божественная сила Горы Потала!

«Это Колесо Сансары! Даже Сяо Мосянь проиграла ему!»

Вся аудитория получила чрезвычайно глубокое впечатление от фантома Колеса Сансары, который появился за Хан Чи. Колесо Сансары было слишком сильным. Даже Сяо Мосянь с ее истинной формой Феникса не смогла пробить его.

«Интересно, как Линь Мин будет блокировать это!»

Грохот, грохот!

Золотое Колесо Сансары надвигалось. Хан Чи стоял в центре Колеса Сансары, его монашеские мантии были покойны, как у благочестивого Будды.

Перед тем, как Колесо Сансары прибыло, Линь Мин уже почувствовал страшное давление в нем. Хотя это был, очевидно, золотой и священный Буддийский метод культивирования, правда заключалась в том, что это Колесо Сансары содержало острую, ледяную энергию, от чего казалось, будто иголки проникают в тело Линь Мина, причиняя несравненную боль.

Эта холодная энергия была силой сансары, содержащейся в Колесе Сансары.

Хотя Буддийские методы культивирования были наполнены нежным блеском, часто сосредотачиваясь на милосердии и сострадании, им не хватало пути резни, хватки обид, заклятий раскаяния, хлыстов кровавых прудов, полей битвы асуры и всех других видов злых методов.

Там, где был свет, была и тень. Там, где было добро, было и зло. Добро и зло зависят друг от друга; они были неделимыми понятиями.

Без зла, без убийства, без страданий, без болезни, старения и смерти, без адов асуры, если бы все общество жило в вечном блаженстве и слепом счастье, как может быть Буддийский путь?