Никита Семин - Стажеры [litres]

– Вы про меня? – удивился я его высказыванию.

– Про тебя, про тебя, – отмахнулся Рауль. – Дело на Ратборе висит, так что формально либо он, либо его стажер имеют право забирать подозреваемого. – Тут Турлоффа вывели в коридор, и, взяв того под локоть, Рауль потащил его на выход.

Мастера от вида невозможно большого для него количества людей заколотило, но следователю было плевать на муки задержанного. Девушка же, стоило нам забрать Турлоффа, закрыла камеру и пошла в сторону стойки дежурного. Выйдя на улицу во внутреннем дворе управления, наша троица дошла до конюшен, где стояли три подготовленных экипажа. Один для перевозки арестантов и два для охраны. Меня с мастером Турлоффом подвели к арестантскому. Тот отличался от обычной кареты наличием двух отсеков: для задержанного в задней части и для сопровождающего – в передней. Я залез в переднюю часть и, сев на диванчик, посмотрел через небольшое зарешеченное окошко в отсек для задержанных. Там на неудобной скамье расположился хмурый Турлофф. Когда за ним закрылась дверца, мастера слегка отпустило, и дрожь почти прекратилась. Худое скуластое лицо с щетиной, обещающей вскорости перерасти в полноценную бородку, уставшим и обреченным. Кареты тронулись, и вскоре мы выехали на улицу.

– Я только что был у мастера Кантимира, – начал я разговор.

События последнего дня нарастали как снежный ком, слова окружающих противоречили друг другу, и, смотря на этого уставшего и одинокого человека, что, скорее всего, вскоре отправится в питомники магов отбывать наказание, мне захотелось выговориться. Я намеренно опустил «великий», но Турлофф не ответил. Только чуть повернул голову, чтобы видеть меня, и продолжал молчать.

– Знаете, я был другого мнения о великих мастерах. Шесть лет назад я был еще подростком. Я помню войну. Ходить по улицам и до нее для простолюдинов было опасно. Если проходящему мимо магу вдруг что-то взбредет в голову, то домой ты можешь и не вернуться, но вот во время… – Я лишь сокрушенно покачал головой. – Мама каждый день благодарила небеса, что я и сестра вернулись вечером домой живыми. По улицам приходилось передвигаться перебежками. Маги нас, подростков, считали угрозой, равной полноценным мастерам, из-за нашей способности подслушать и быстро передать информацию. Если узнавали, что какой-то мальчишка глашатай, его убивали. Все известные довоенные глашатаи погибли. Остались единицы, что бросили ремесло. Я был одним из тех, кто занимался этим уже после войны. Но я не об этом. – Мысли скакали, я сам не знал, что хочу сказать великому мастеру, и говорил первое, что придет в голову. – Вы для меня тогда были героями. Те, кто встал на защиту простых людей. Не побоялся бросить вызов могущественным магам. И потом, учась в школе мастерства, я часто слышал о подвигах мастеров. В том числе и ваших… – Турлофф на этих словах только горько усмехнулся, а мое сердце от этой усмешки сжалось. – Я ведь пошел в полицию, чтобы быть героем. Таким же, как вы. Защищать простых людей…

– Что же изменилось? – впервые подал голос мастер.

– Я уже не считаю вас героями. – Слова дались тяжело. Я говорил их не Турлоффу. В первую очередь – самому себе. – За последнюю неделю я узнал о стольких скелетах великих мастеров, что другим на всю жизнь хватит. Например, что мастер Кантимир не спаситель, а просто хочет жениться. И готов ради этого утопить весь Скайлор в крови. Зачем вы ему помогаете? – Я пытливо посмотрел на Турлоффа. – Зачем вы убили Лубаста?

– Пацан… пацан… – горько покачал головой мастер. – С чего ты взял, что я убивал?

– Не врите! – перебил я его. – Вы надеетесь, что Кантимир сумеет нарушить работу ритуального круга? Ведь все против вас! Да, мы не знаем точно, что именно он приказал вам убить магистра, но то, что исполнитель вы, – неопровержимо! – Я старался не сорваться на крик, отчего голос у меня скакал, становясь то выше, то ниже.

– Я же сказал, – когда я замолчал, продолжил Турлофф. – Я просто отдавал долг магистру…

– Вот опять то же, – снова я перебил его. – Это похвально, что вы настолько цените свое слово, но неужели ради этого вы готовы даже предать своих? Пусть они и совершили преступление и вам оно может не нравиться… Ну так пойдите в полицию! Или сами отговорите их! Зачем предавать? Вот взять того же магистра Грола… – Говорить об этом было неприятно, но я все же продолжил: – Он ведь не раскрывал тайну вашей личности до конца! Пока мы сами не вышли на вас, он молчал! И сейчас, став во главе Ковена, защищает сообщество магов! Да, мне это не нравится, но ведь среди Союза я такого не вижу! Получается, о единстве мастеров в школе врали?!

– Грол стал главой Ковена? – удивленно поднял опущенную голову Турлофф.

– Сегодня утром, – подтвердил я.

Высказавшись, я теперь ждал ответа. Но… неужели не получу его? Мастер же после появившегося удивления снова опустил голову.

– Так что? – не дождавшись ответа, снова переспросил я. – Маги, значит, не зря считают себя выше нас? Я слышал, что мы никогда не поймем магов, потому что мы эгоисты. Не думаем ни о ком, кроме себя, тогда как за магами – семья и предки, чье имя они обязаны не опозорить. Я думал, что это чушь, но, получается, это действительно так?

– Нет, – прервал меня Турлофф. – Это не так. – Он вновь посмотрел на меня. – И на суде императора я постараюсь доказать тебе это. – Тут он тяжело вздохнул. Натянувшаяся при этом рубашка высветила ребра мастера и впалый живот. – Ты прав в одном – нельзя думать только о себе.

После чего Турлофф замолчал и уже не отвечал на мои вопросы. Через пять минут я плюнул на это и стал просто ждать, пока мы доедем. За стенкой кареты были слышны крики возниц и людская брань. Уличные волнения в любой момент могли перейти в настоящие бои между людьми. Мне даже не верилось, что окружающих так легко можно расшатать на беспорядки. То, что это стихийное явление, я не верил.

Наконец карета остановилась и я вышел наружу. К нам уже подбегал Рауль со стражей. Я огляделся. Впервые нахожусь на территории дворца. К самому дворцу императора мы не подъехали, остановившись возле трехэтажного вытянутого здания императорских служб.

– Так, парень, – обратился ко мне Рауль, – дальше ты уже сам поведешь мастера на суд. Смотри не упусти! А мне возвращаться пора.

Насчет «не упусти» это следователь для острастки. Одного меня не пустили, и четверо гвардейцев из внутренней стражи, взяв нас с Турлоффом под конвой, повели в здание служб. Зашли мы не с парадного входа, а с торца. Первое, что мне бросилось в глаза внутри здания, ковры на полу и картины по стенам. У меня возникло чувство, что я в доме какого-то аристократа. Никакой суеты здесь не было. Все люди, которых я видел в коридоре, неспешно шли по своим делам, ждали, пока их позовут, возле дверей кабинетов либо тихо переговаривались между собой. Наш конвой выделялся как черное пятно на холсте – в особенности из-за черного обмундирования гвардейцев. Свернув к лестнице, мы поднялись на второй этаж и прошли по такому же, как внизу, коридору до широкой двустворчатой двери. Стоящий возле нее караул распахнул ее, и мы прошли в широкий зал императорского суда. Турлофф тут же затрясся, как в припадке, но никто не обратил на это внимания.