Семён Афанасьев - Не та профессия-2

Иншалла, успею в порт Гуджарата к оговоренному сроку. Но даже если не успею — пожалуйста, не волнуйся. Просто стой на рейде, хорошо? Не сходи на берег, жди меня

_________

"Дорой племянник,

Твою весточку получил.

Разумеется, поступай, как лучше.

Разумеется, негодяя надо изловить и должным образом наказать.

Если, кроме тебя, этого с уверенностью сделать некому — что ж. Так тому и быть!

На рейде в Гуджарате буду ждать, сколько потребуется. Связной амулет у тебя с собой будет?

_________

"Да, этот амулет беру с собой.

Спасибо за понимание.

Наши друзья из общины Богом избранного народа представили именно этот амулет в моё с сестрой безраздельное пользование. На связи буду всё время

Нурислан в Службе состоял достаточно давно. Для обычного человека, возможно, почти четыре десятка лет жизни — и не срок, бывают старики живущие и почти по сотне лет.

Но для такой работы, как у него, два с половиной десятилетия «работы» за плечами под чужими личинами, в чужих городах, с чужими людьми… это много. Это очень много.

Говорили, что на пенсии один год такой службы засчитывается за три у обычных чиновников; оттого пенсии и выходные пособия позволяли жить чуть не во дворцах.

С высоты прожитых лет, Нурислан на сказанное полагался уже не сильно.

Во-первых, что значит «говорили»? Так, обмолвился один-единственный человек, связной, лет восемь тому… а верить в услышанное очень хотелось.

Во-вторых, повидав так много, тягу к жизни утрачиваешь. Видимо, не зря святоши толкуют о своём любимом понятии «харам». Видимо, если грехов за спиной много, жизнь становится не в радость.

Нурислан не один раз представлял, как, выйдя на пенсион (а заслуги уже позволяли — дело было исключительно за личным желанием), он купит тот самый дворец где-нибудь у моря; женится на молодой и обязательно неиспорченной… гхм.

Вот тут опыт работы давал первый сбой. Жениться на «молодой и неиспорченной» — значит, брать девчонку из хорошей семьи, годов семнадцати от роду. А это, при почти четвертьвековой разнице в возрасте, грозило в семейной жизни неприятностями похлеще домашних скандалов. Причём уже лет эдак через десять. Когда жена только войдёт во вкус… понятно, чего… а самому Нурислану оно уже и сегодня не так интересно, как ещё лет пять тому.

Более логичным вариантом, особенно с высоты циничной профессии, было бы жениться на нестарой ещё вдове, лет двадцати семи. Обязательно с детьми. Желательно из строгих нравами мест, коих в миру правоверных ещё хватает.

Таковая супруга, по здравому размышлению, надёжным тылом будет гораздо с большей вероятностью, чем семнадцатилетняя девственница. Ибо материнская забота о детях от первого брака перевесит и желания молодости, и неутолённые страсти юности.

А в этом месте мысли Нурислана останавливались и в этом направлении дальше не заходили. Если бы он владел понятием «психика», он бы додумался и до его производного — до «защитных реакций психики».

На его беду, таких теоретических подпорок за его спиной не было. Что до женитьбы, то с высоты лет оба варианта были неприемлемыми: жениться на девственнице — не вариант. Он прекрасно понимал, что молодая жена будет его ненавидеть каждый раз, когда… как и в промежутках между этими разами. А на ненависть в своей жизни он и так насмотрелся в других местах; достаточно, чтоб тащить её (ненависть) ещё и в семейную жизнь.

В пылкую же и искреннюю любовь к себе, с учётом всех соображений, да ещё и со стороны семнадцатилетней, он абсолютно обоснованно не верил.

А женитьба на вдове отдавала чем-то вроде профанации собственных принципов: неужели за все годы беспорочной службы, очень часто ходя по лезвию, Нурислан не заслужил чего-то «из первых рук»? А не уже бывшую в чьём-то употреблении вдову? Или даже «бывавшую», пойди проверь уже пользованный кем-то до тебя товар…

Видимо грехи души для судьбы бесследно не проходят. К сожалению, когда подводишь жизненные итоги на склоне лет (а свои грядущие сорок он воспринимал именно так), при обращениях к Всевышнему ссылки на приказы начальства не помогают.

Грехи за спиной есть? Есть. Смертные? Смертные. В достаточном количестве? Более чем.

Вот и всё. А до первопричин Ему дела нет. Видимо, и правда, в своё время можно было поискать возможность не исполнять некоторые приказы. Либо вообще не идти на эту службу.

За последние без малого четверть века Нурислану приходилось бывать и этническим тюрком, и чистокровным фарси, и наполовину пашто (тут полностью врать было опасно — в каумах за своего не сойдёшь никогда, если только ты и не есть свой). Столько лет за плечами — изрядный срок.

Есть, что вспомнить. Нечего людям рассказать.

Ему периодически приходила в голову мысль: таких, как он, из Столицы рассылали под личинами по провинциям регулярно и массово. Жаль, проверить догадку не получится. Но если она верна, то мечты об обеспеченной пенсии в собственном дворце превращаются в облако пара, которое можно увидеть, но нельзя поймать.

Дворцов на такое множество людей не хватит, даже если доживут не все из молодых рекрутов, а только треть или четверть (в повышенной опасности стези сомневаться не приходилось).

В процессе работы Нурислан часто сталкивался с ситуацией, когда требуемая в работе помощь сразу ему оказывалась. Причём не официально, а такими же, как он, «невидимками». Но это касалось больше центральных провинций, а не этого забытого Всевышним угла, почти что у самого Хинда с его язычниками.

Здесь же, в вотчине многочисленных кланов пашто с их невообразимыми особенностями, на такую помощь рассчитывать не приходилось.

А вырваться из порочного колеса хотелось.

Когда-то, далеко на северо-западе, находясь в сопровождении одного из купцов Метрополии, Нурислан видел смешную поделку: колесо на оси, в которое посажен грызун типа суслика. Если рядом громко хлопнуть в ладоши, северный родственник родного суслика бросался бежать изо всех сил, вращая колесо и веселя зрителей.

Понятно, что никуда из этого колеса животное не выпускали, даже кормили в нём же. Но оно так потешно бегало после каждого громкого хлопка…

Почему-то в размышлениях о своей жизни всё чаще приходил на ум тот смешной зверёк с его колесом.

Бросить всё и сорваться с насиженного места без приказа в этот раз Нурислана заставила именно что необходимость по службе (кстати, и это имя было неродным, просто дисциплинированно вколоченным в собственную голову).