Михаил Тихонов - Хроники мизантропа 2. Лесник [СИ]

Я не шибко разбираюсь в младенцах, но на мой взгляд, они должны были хоть раз проснуться за то время, которое находятся со мной. Беспокойство волной начинает подниматься в моей душе. Плюнув временно на изобретение «велосипеда», бросаю нож на землю и в несколько шагов подхожу к детям.

Перед тем, как приступить к разделке, я переложил их на уцелевший клочок дерна, чтобы не изгваздать в крови, пусть уже свернувшейся, но от этого чище не стало. Уф… На месте… Все так же сопят в две дырки, завернутые в лохмотья.

Смешно, но я даже не в курсе, это пацанва или девчонки… Как-то недосуг было проверять. Хе-хе… Ну да, ладно… Беспокойство, хоть и отпустило слегка свои удушающие объятия, но до конца так никуда и не делось. Все же, ответа на вопрос, почему дети так и не проснулись ни разу, несмотря на шум-гам и спецэффекты, с повестки дня никто не снимает.

На всякий случай, пальцами проверяю пульс. Все же, в этом мире ни в чем нельзя быть уверенным… это я еще по случаю с девушкой, которой хотели устроить аутодафе, понял. Не тупой же…

Да и потом, тоже обжигался. Хотя б и в селении того странного огра… Мда, кажется, всего день прошел, как я оттуда сбежал, а ощущение, будто это было давно и не правда…

Удовлетворившись результатами проверки, пульс был ровный и четкий, возвращаюсь к своему занятию. Шорник из меня… А вот ни хера не угадали. Вполне себе на уровне…

Если снять шкуру для меня проблема, то работать с выделанной кожей я немного умею. По крайней мере, разгрузку соорудить, не используя дополнительных материалов смогу. Корявенько, и не сильно надежно, но на переход должно хватить. Конечно, только что снятая шкура, совсем не то же самое, что заготовка под какую-нибудь сумочку, или сапоги.

Жесткая, да и шерсть желательно удалить, чтоб не проскальзывали ремешки, которые мне придется использовать вместо пряжек, но выбора нет.

Проклятый нож опять куда-то подевался, поэтому сразу же приступить к изготовлению приспособления для переноски. Матерясь, и поминая всуе сектантов, богов, магов и всяких чудовищ, ползаю вокруг алтаря, выискивая пропажу.

Нашел, само собой… Но, мне кажется, что это другой нож… Не знаю, вроде все такое же, но ощущается несколько иначе… Не смогу объяснить… да и плевать. Тот — не тот. Главное, он режет. Остальное ерунда.

Нарезать ремешков, которые послужат крепежом. Узкие — пойдут вместо ниток, широкие — лямки и крепления. Выбрать два куска шкуры поровнее. Чтобы можно было сложить вдвое.

Надрез, еще надрез и вот тут тоже. Если знать, что хочешь получить в итоге, то не самое сложное дело. Пропустить ремешок в проделанные прорези. Так… Теперь надо бы затянуть и можно приделывать лямки.

Мда… Дизайнер из меня, как из говна палка… Агась… При желании, конечно, можно заморочиться, и получить из кала достаточно прочную прямую херовину, которая не сломается от прикосновения и будет выглядеть, как палка. Но, дерьмом она от этого быть не перестанет. Однозначно.

Получившийся у меня шедевр, можно условно назвать сумкой, или рюкзаком, что немного точнее… Но не «луи ветон» и не «габанна». Это точно… Да плевать, в общем-то… Мешок и мешок, самого отвратного вида, который можно придумать, со свисающими там и сям лохмотьями остатков мяса и подкожного жира.

Хрен бы я такое уродство взял в руки, если случайно наткнулся. Плевать. Главное, внутри теплый волчий мех — то что доктор прописал в моей ситуации.

А, плевать. Надо лямки приделать, и первая переноска готова, но сначала нужно проверить. Вдруг глазомер подвел и с размерами ошибся…

В этот раз я ничего не стал раскидывать. Аккуратно сложил заготовки, и сверху нож, предварительно завернув его в кусок кожи. Кстати, это точно другой клинок. Он, конечно, вызывает отторжение, но все же аура не такая мерзопакостная, как у потерянного. И желание выбросить хоть и присутствует, но не такое сильное. Неплохо бы его сохранить, пока не найду чего получше. Тем более, никаких претензий к качеству исполнения оружия нет.

Баланс, ухватистость. Все в полном порядке. Да и острота — бриться можно. Кстати, побриться точно не помешает… Почесав бороду, довольно изрядно отросшую в человеческой форме, решил, что это не к спеху.

Короче, терять нож не хочу. Точнее — не хочу снова ковыряться в грязи.

Подхватываю изготовленный мешок, иду к детям. Все так же дрыхнут без задних ног… Точно говорю, это плохо… Врачу бы показать. Но где я его посреди леса найду… Нужно поспешать, а я чего-то расслабился, увлекшись работой…

Всегда обожал мастерить всякую ерунду. С детства у меня такое. Причем неважно, что именно. Хоть из дерева кораблики вырезать, хоть микросхемы паять. Главное, чтобы интерес проснулся. Жаль, давно не практиковался… Ни в чем…

Хоть навыки и остались, а вот моторика уже не та… Не та…

Ну да… Нажать курок, вогнать клинок боевого ножа в горло противника или установить растяжку, это далеко не то же самое, что вести резаком по податливой липовой дощечке, одуряюще пахнущей медом и летом, и видеть, как под твоими руками рождается рельефная картина… Картина мира, где нет боли и злобы. Где светит солнце и все живы. Где не придется убивать…

Мысли, от них ведь никуда не деться… От себя не убежишь, как не пытайся…

Быстро проверив состояние детей и убедившись, что с размерами переноски я ничего не напортачил, возвращаюсь к алтарю, за неполные сутки успевшего несколько раз поменять собственное назначение.

Но дальше, процесс доделки шел уже на автопилоте… Там, где-то в глубине души, заворочались мысли, которых я всегда старался избегать…

Что было бы, если…

Руки сами резали сыру, не выделанную кожу, мастеря крепления, а я думал…

Я ведь мог стать художником. Или певцом. А может рабочим на заводе. Кузнецом, трактористом, колхозником. Да кем угодно… Все пути и дороги были открыты…

Воспитанный добрыми книгами, написанными в те времена, когда моя страна еще не скатилась в безумие безудержной гонки за деньгами, задолго до моего рождения. Там был мир, в котором бы я хотел жить…

Исследовать космос, спускаться в глубины океана на батискафе. Стать первым человеком, ступившим на поверхность Юпитера, ну или любой другой планеты…

Не важно… Главное, там, в мире старых книг, люди были людьми. У каждого героя, в какой бы он ситуации не находился, всегда была уверенность в том, что его не бросят. Кто-нибудь, обязательно, в самый последний момент протянет руку и удержит над пропастью…

Я погружался в мысли, а руки сами собой, уже не созидали, а разрушали. Костяной нож кромсал камень алтаря, оставляя глубокие царапины, складывающиеся в рисунок…

Я рисую… Картину… Там солнце и цветы. На черном камне жертвенного алтаря… Кромсал, в обрушившемся на меня безумии проклятый камень. Река, несущая огненные в свете заката, волны к далекому морю и птицы под облаками…