Артем Кочеровский - Приемный 2

Полковник Кудин командовал полицейским управлением в районе Каменка. Он проработал начальником десять лет и рассчитывал усидеть в кресле ещё пять — до пенсии. Как и любой офицер, он мечтал о звании генерала. Представлял, как сидит за столом с крутыми дядьками и обсуждает крутые дела. Но его мечты не имели ничего общего с реальностью. Во-первых, Кудин зарабатывал больше, чем многие генералы, а во-вторых, у него была слишком плохая репутация.

Управление Кудина называли «несчастным». И называли так не потому, что его служащие ходили угрюмые и злые. Нет, просто управление занимало первые строчки по количеству несчастных случаев с подозреваемыми.

Пару раз Кудина вызывал на ковёр генерал и устраивал липовую порку. Почему липовую? Потому что генерал прекрасно знал о беспределе в управлении Кудина. Более того. Он и сам иногда пользовался услугами полковника. Без такого управления не обходился ни один город. Мерзкое, грязное, но очень нужное место, где по указке сверху гибли неугодные люди.

Были у Кудина и принципы. Он не подбрасывал наркотики, не калечил и не убивал невиновных. Но работали эти принципы только до определённой суммы. Как только денег предлагали много, Кудин про них забывал и делал дело.

За десять лет он набрал столько, что некуда было тратить. На каждом родственнике висело по квартире, даче и машине. Но полковник не мог не брать. Он тащился от денег, и чем крупнее суммы ему приносили, тем больше он кайфовал. Вот только эмоции проходили быстро. Стоило закинуть деньги в ячейку или сейф, и радость исчезала. Деньги смешивались с другими деньгами и становились обычной цветной бумагой. У него было слишком много денег, чтобы радоваться тому, что они есть. Он наслаждался самой взяткой, а не тратой денег или их накоплением.

В управлении творился полнейший бардак. Только редкостный засранец, козёл или просто отбитый полицейский уживался в коллективе. Управление строилось на криках, угрозах и нарытом друг на друга компромате. Любой адекватный человек сказал бы, что вся эта полицейская шайка развалится, стоит выпасть хотя бы одному звену, но Кудин думал иначе и уже десять лет возглавлял банду преступников.

Недавно Кудину подкинули работу. Грохнуть пацанёнка, которого взяли за убийство. Обычное дело, а вот плата — необычная. К полковнику пришёл мужик и принёс две сумки. Прошло пять дней, а Кудин до сих пор помнил тот звук… Сумки с грохотом упали на пол, и килограммы денег отбились эхом от стен и потолка.

Тогда Кудин задумался. Раз человек пришёл к нему с деньгами, значит знал о методах работы полковника, а если знал о методах, то, скорее всего, знал и о цене. Зачем же он принёс в десять раз больше? Прояснили ему быстро. Пацана должен был убить человек со стороны. Кудин не любил, когда на его кухне работают левые, и уверил, что сделает работу в лучшем виде. Но клановый настоял на своём условии.

Случившееся в камере для особо опасных преступников замяли. Кудин потребовал с клановых ещё денег, взял вторую попытку на себя и вызвал из отпуска Митяя.

… … …

Третий день подряд по утрам я приходил на осмотр к медику. Девчонку звали Милана. Она приезжала из городской больницы, чтобы осмотреть меня и сменить повязки. За два дня я к ней привык, а на третий шёл чуть ли не в припрыжку. И дело было не в красоте или заботливых руках, хотя Милана была хороша собой, а в моём положении. Получасовой осмотр был лучшим моментом в течение всего дня.

— Странно, — сказал она, снимая с моей головы повязку. — Я думала, сегодня уже и перевязывать будет нечего. Но, нет. Придётся потратить на тебя ещё пару бинтов.

Милана улыбнулась и полезла в сумку. Наблюдательная. В первый день я направил на заживление ран энергию, и те срослись быстро, а начиная со второго остановился. Мне нужно было избавиться от сотрясения, потому как голова — единственное, что работало на меня, запертого в четырёх стенах. Вывернутое плечо, разбитый затылок, сломанный нос и почти сквозная дыра в щеке — детали. Чем дольше они будут заживать, тем больше встреч с Миланой я получу. Да и растрачивать попусту энергию — глупо.

— Переживаю за того парня, — сказал я.

— Как минимум ему досталось меньше, чем тебе, — Милана оказалась из тех людей, которые не смотрят телевизор. Про Данила Огинского она знать не знала, зато знала Данила — парня, который влип «по глупости» и еле отбился от нападения какого-то сумасшедшего в камере. Так я рассказал о себе, и если не вдаваться в подробности, то я не солгал. По телеку меня, наверняка, представляли по-другому, но я-то знал правду. А Про Рыжего спросил у неё невзначай. Она не отказалась помочь. — Я поспрашивала у своих коллег. Никто сюда на перевязки больше не ездит. Так что лучше беспокойся о себе.

Про Рыжего я и не беспокоился. Но хотел знать, насколько Иксы близки с полицейскими. Одно дело засадить Рыжего в камеру за настоящее преступление и подсадить меня к нему, и совсем другое — когда копы и клановые работают напрямую. Дело плохо, но слова Миланы подтверждали последнее. К Рыжему не приезжают врачи не потому, что он остался цел (уж я-то его запомнил), а потому что его забрали Иксы. Хотели отомстить, не вышло, вот и вытащили обратно. Если они позволяют себе такие игры, то что их остановит сунуть ко мне в камеру ещё парочку отморозков?

— Готово! — сказал Милана и приклеила пластырь к моей щеке.

Мне показалось, или её рука разглаживает пластырь дольше обычного? Посмотрел на неё и тут же пожалел. Она отвела взгляд и убрала руку. Подпудренная щека налилась краской. Стоп. А ведь первые два дня она приходила не накрашенной.

Мне очень повезло с медиком. Повезло, что мне его дали. Всё бы закончилось в камере, если бы сержант не заорал в рацию о ЧП. Полицейский участок отработал хоть и хреново, но отработал. Дежурный позвонил в больницу.

Осмотр и перевязка были для меня очень важны, и не потому, что я боялся истечь кровью, а потому что моя фамилия и имя попали в базу. Не сказать, что это доставит продажным полицейским много проблем, но двойной нечастный случай или двойное нападение на одного и того же заключенного — слишком подозрительно. Встреча с мед работником подарила мне время. Не знаю сколько, но лучше, чем ничего. Ну а то, что медиком оказалась семнадцатилетняя практиканта с милым лицом, тонкими губами и обаятельной улыбкой — шло приятным бонусом.

— Не забыла, не переживай, — сказал Милана и достала из сумки бланк об осмотре. В предыдущие разы я спрашивал её об этом. — Перевязка всё ещё требуется, так что я приеду завтра.

— Отлично, — улыбнулся я, не собираясь оправдываться за странный смысл своего ответа.