Виктор Старец - Крепость [litres]

В бетонном каземате главного командного пункта вокруг большого стола с расстеленной на нем картой-стометровкой окрестностей Бреста собралось всё командование полка. Все молчали. Яркий электрический свет четырех стоваттных лампочек, висящих под бетонным сводом каземата, слабый шелест воздуха, втягиваемого в вентиляционную отдушину, подчеркивали серьезность обстановки.

Иван оглядел своих боевых товарищей, с которыми подружился за два года совместной службы: зама по строевой капитана Каменева, начальника штаба Музалевского, замполита Никишкина, комбата-1 Фомина, комбата-2 Галицкого, комбата-3 Фокина. Посмотрел внимательно и на прибывших в составе резервного полка командиров, с которыми уже успел сработаться: командира ббп майора Лаптева, командира ббо капитана Лапидуса. Эти двое были самыми пожилыми. Обоим по 42 года. Все были серьезны и сосредоточены.

– Ну, что же, товарищи! – начал командир полка. – То, к чему мы все вместе долго готовились, вот-вот начнется. По всем войскам западного направления объявлена боевая тревога. Зачитываю приказ из «красного» пакета.

…

– По-моему, в приказе все ясно. Мы к этому и готовились. Вопросы? Вопросов нет. Всем присутствующим до 21 часа лично проверить боеготовность вверенных подразделений. На ночь выставить удвоенные караулы. Все спальные места спустить в нижний ярус, как намечено. Всему личному составу ночевать только в нижних ярусах. Лично проверьте, чтобы в наземных зданиях и в верхних ярусах казематов никто на ночь не остался. Отныне вся наша жизнь – только в казематах, и только в них. В верхних ярусах – боевые позиции, в нижних – жилые и хозяйственные помещения. Все перемещения только по потернам и ходам сообщения. Лично отвечаете, чтобы ни один боец вне ходов сообщения по поверхности не болтался. По одному отделению от каждого взвода с 18 часов выделить на боевое дежурство на позициях с оружием и боекомплектом. Смена дежурных отделений каждые три часа. В 22:00 доложить результаты проверки. Приступайте!

Командиры, как один, козырнули Гаврилову и двинулись к выходу с КП. Иван пошел в каземат командного пункта артполка. Иваницкий уже закончил раздачу указаний своим командирам и стоял, опершись руками на стол с такой же картой окрестностей Бреста, как и на КП Гаврилова.

– Чего опять на карту смотришь? Мы с тобой уже всю её по памяти перерисовать сможем, – осведомился Иван.

– Я так точно смогу. По крайней мере, всю полосу вдоль Буга на 20 километров в обе стороны. Да я на карту и не смотрю. Просто думаю. Вроде всё мы до мелочей учли. А как оно в натуре выйдет? Кто знает? – ответил Лев.

– И нечего себе светлую голову морочить! Известно, всякий план действует только до первого столкновения с суровой действительностью!

– Да уж. Гладко было на бумаге, да забыли про овраги!

– Ну, это не про нас с тобой! Конечно, какие-то неожиданности вылезут с неизбежностью, ну да подготовились мы солидно. Отобьемся!

Подбодрив друг друга, командиры разошлись. Гаврилову на месте не сиделось, и он решил пройтись по позициям артиллеристов Иваницкого. Раньше все как-то было не до них. Свои заботы все время поглощали. Пока обошел все артиллерийские казематы, позиции минометчиков и зенитчиков, солнце приблизилось к горизонту. В 22:00 пошел на КП, принял доклады о готовности от всех подразделений. Проверил связь с дивизией и корпусом по проводам и по радио. Без трех четвертей полночь вышел из бункера КП наверх и пошел по ходу сообщения на НП.

Ласковая летняя ночь накрыла землю своим теплым крылом. Вся полуторатысячекилометровая западная граница СССР погрузилась во тьму. В Бресте не было видно ни огонька. Горели только фонари на железнодорожном мосту через Буг правее крепости и на автомобильном мосту левее неё. «Ввели светомаскировку, – подумал Иван, оглядев окрестности с колокольни крепостной церкви. – Теперь немцы наверняка, поняли, что мы готовы».

Последние отсветы долгой вечерней зари уже покинули небосвод. Стемнело сначала в Молдавии и Румынии, затем на Украине и в Венгрии, потом в Белоруссии и Польше. Дольше всего заря задержалась в Прибалтике и Восточной Пруссии. Безоблачный небосклон усеяли яркие перемигивающиеся звезды. Трещали сверчки, в тиши далеко разносились трели соловьев.

Наступила роковая ночь – ночь накануне Второй Отечественной войны русского народа. К западу от советско-германской и советско-румынской границы все было так же, как и в нашей реальности перед началом Великой Отечественной войны.

Прогревали моторы боевые самолеты, загруженные бомбами и заправленные топливом. Ревели танки, выходящие на исходные позиции. Артиллеристы еще раз выверяли установки прицелов и пересчитывали снаряды, заскладированные на боевых позициях. Пехотинцы тащили к лесным опушкам надутые резиновые лодки и плотики. Все было готово. Последняя пуговица последнего солдата заняла свое место на лацкане мундира.

Рейхсканцлер Адольф Гитлер, несмотря на неоднократные доклады войсковой и агентурной разведки, упорно не желал вносить какие бы то ни было поправки в план «Барбаросса». Конечно, ему было известно, что Советы отвели большую часть полевых войск на линию старой границы, а основную часть танковых и моторизованных соединений – даже за линию Сталина, что на новой границе осталось только относительно слабое пехотное прикрытие. Несмотря на настойчивые попытки генералитета внести поправки в план нападения, Гитлер продолжал настаивать на неукоснительном выполнении плана «Барбаросса».

Он полностью доверял своей интуиции и был убежден, что «озарение» послано ему свыше. Свое политическое чутье он считал абсолютным. Это чутье говорило ему, что после первых же неудач советская система рассыплется как карточный домик. Могучие танковые клинья вермахта пробьют насквозь всю приграничную оборону русских и без задержки прорвут укрепления линии Сталина. Нордическая твердость и несокрушимый боевой дух германского солдата в очередной раз покажут свое полное превосходство над славянскими унтерменшами. Талантливые генералы вермахта переиграют на полях сражений полуграмотных русских недоучек.

Ну и что с того, что русские отвели большую часть войск за старую границу. Значит, они будут окружены не за новой границей, а за старой, лишь на несколько дней позже. Оказавшись в котлах, рядовые солдаты, недовольные большевистским режимом, тут же перебьют командиров, побросают оружие и разбегутся.

Из донесений агентурной разведки он знал, что Сталин выпустил уцелевших в лагерях офицеров и вернул их на службу, но совершенно не придавал этому значения. Во-первых, вернулось не более трети, да и то не из самых лучших. Самые лучшие, благодаря абверу, поголовно расстреляны. Во-вторых, какой может быть боевой дух у замордованных, униженных, втоптанных в лагерную грязь людей? Офицер силен своим гордым духом, чувством собственного превосходства и своей незаменимости. Ничего этого нет и не может быть у бывших лагерников.