Руслан Михайлов - Инфер-4 [СИ]

— Ясно.

— Каппа….

Я говорил неспеша, вбивая каждое слово как гвоздь, в то время как в наши машины поступал запас энергии. Закончив, убедился, что каждый занял свое место, заглянул каждому в глаза и только затем кивнул.

Отряд двинулся дальше, уходя от заблокированного сталью и трупами лифта. В жопу Великое Перепутье — наша судьба давно предопределена.

Я думал, что останавливаться мы не станем.

Я планировал пробиваться сквозь зомбячье мясо подобно раскаленной пуле.

Но через семьсот метров я замер на месте, а следом за мной остановились и остальные. В шаге от меня обрыв заполненной редкими искристыми вспышками замыканий бездны. Здесь ведущий нас коридор раньше расчетверялся и расширялся, но теперь остался лишь один путь да и тот превратился в хаотично изогнутую открытую галерею, похожую на смятую серпантинную ленту, что зацепилась за отвесную стену. Горная дорога… вот что лежало перед нами. Причем дорога ухабистая и нихрена не надежная.

Но меня ошеломило совсем не это. Нет.

Наспех убедившись, что пока нападения можно не ждать, а подступы просматриваются, я позволил себе рассмотреть открывшееся нам зрелище в мельчайших подробностях.

Мы стояли на краю выеденной в теле мира-опухоли гигантской каверны. Будто в глине остался воздушный пузырь с червоточинами. Так не было задумано — и свидетельством тому были обрывки труб, проводов, коридоров, даже целых машинных залов с сохранившимся оборудованием, повисшим на вставшей вертикально плоскости. А вон остатки Клукса — эти столы и лавки я узнаю везде, равно как и продолжающие мигать витринами старые торгматы. Дно этой ужасной раны не пустовало — там находилось все то, что было вырвано из боков и верха, затем обрушившись вниз. И это не был взрыв — скорее похоже на то, что нечто притянуло к себе все вещественное, что находилось в пределах досягаемости, будь то сталь, бетон или еще живое мясо. И там, внизу на завалах, величаво покоилось самое интересное — боевой летающий остров, что пусть и переломленный пополам, вскрытый как консервная банка, лежал на горе металла, гордо направив десятки оружейных стволов вверх.

На побитой проломленной скуле достаточно легко читалось «СкайВаулт-1».

— Россогор — выдохнул я, глядя на мертвый летающий остров.

— Был им — столь же тихо и эмоционально добавила сзади Ссака, оставшаяся на посту, но явно с помощью Каппы получившая картинку на свой забральный монитор — Россогор-4. Был передан организации сурверов… Тем, кто собирался переждать апокалипсис паря над облаками. Я читала об этом в последних закатных новостях. Но я никогда не слышала, чтобы он упал…

— Он не упал — возразил я, оценивая нанесенные повреждения на другой стороне — Он пошел на таран, паля при этом из всех стволов. Вряд ли это планировалось изначально, но раз уж падать…

— То с тараном! — металлически звякнул Каппа, научившийся неплохо имитировать мои интонации — Истинные воины! Их нес священный ветер! Камикадзе прямиком отправляются в рай!

— Ну да — буркнул я, продолжая исследовать оптикой края ужасающей раны — Говоришь новости были закатными, Ссака? Про передачу летающего острова сурверам?

— Так точно. Уверена. А потом я уже ничего не помню — добралась до Вест-Пик и стала тем, кем стала.

— В то время Франциск IIуже принимал постояльцев, верно?

— Они прибывали нонстопом.

— Выходит в то время сурверы еще летали на переименованном острове и вряд ли помышляли проделать большую дырку в глобальном убежище. Но что-то их сподвигло на этот суицидальный подвиг… Вижу открытые бомболюки и ракетные шахты. Сначала СкайВаулт-1 пробил себе путь взрывами, затем нырнул уже сам, продолжая палить, а когда продвижение застопорилось… они подорвали себе сердце… ну или пнули сами себя по яйцам.

— Ядро Россогора? — поразилась Ссака — Так вот что бывает при его взрыве? Этот эффект называют…

— Холодный взрыв — буркнул я, глядя на летающий остров, одно из последних технологических великих достижений канувшей в лету цивилизации — Но это нихера не взрыв. Скорее притяжная аннигилияция, если такое вообще существует.

— Сурверы превыше всего ценили выживание. Они фанатики выживания! Чтобы они пошли на таран? Да не поверю…

Глянув на Ссаку, я хмыкнул:

— Любой обреченный пойдет на таран, гоблин.

— Обреченный?

— Ага. Обреченный. Откуда, по-твоему, тут взялись зомби? Их принес вот этот самый долбанный летающий грязный…

— ЧЛЕН?! — визгливо вскрикнул кто-то в прицепе.

— Шприц — закончил я — Шприц, что глубоко влез в стерильную задницу Камальдулы, породив вот этот гнойник. Холодный взрыв не нанес урона органике, вирус и зомбаки уцелели, после чего тут началось уничтожение выживших после столкновения и аннигиляции гоблинов. Часть обратилась, часть сдохла в тупиках возле лифта. Просекшая о произошедшем Камальдула тупо блокировала все входы и выходы. И оставила гнойник как есть — дозревать в стальной ловушке. Ладно! Двигаем жопы дальше, гоблины! Надо убраться отсюда до того, как кто-то попытается и нам вонзить в задницы…

— ЧЛЕ?!.. АЙКХ!

Не обратив внимания на мягкий шлепок увесистого удара и бряканье чье-то головы о борт прицепа, я оторвал взгляд от летающего острова и повторил:

— Двигаем дальше.

— Заглянуть бы туда хотя бы на час — мечтательно вздохнул Хорхе — Сколько там всего…

— Нет — отрезал я, наступая на высокую металлическую волну — Раз ты так подумал — то и все здешние зомбаки решили точно также. Там наверняка есть гига-гнездо — либо зомбячье, либо плуксов. И мы туда не пойдем.

— А откуда на острове взялась зараза? Как давно они ударили тараном по Олимпу? Проклятье! Я ведь слышал истории про тяжелый ночный удар и ночную зарницу над Олимпом… — едва не заскулил Хорхе — И ведь подумал, что это очередные стариковские пересказы…

Дальше я уже не слушал, сосредоточившись на дороге. Коридорный пол и потолок пошли океанскими застывшими валами, что добавило хлопот. Но обзор оставался хорошим, а бездне по левую сторону я только радовался — оттуда никто не нападет. Поэтому я не упустил момента, когда из левого отворота сунулось стремительное тело, выстрелом расплескав зомбаку косматую голову.

Вот и началось веселье…

— Раз! — рявкнул я и мы ускорились, перейдя на тяжелый бег.

Еще пятьдесят метров и я снова повел стволом дробовика. Выстрел… голова, похожая на заплесневелую головку сыра, с плеском разметалась на части, что налипли на стену за уродливой фигурой и пристали к потолку.

Выстрел…

Его сделал кто-то сзади, напряженный голос Ссаки рявкнул по громкой связи:

— Двое! Одного положила! Один ушел!

— Продолжаем! — прорычал я, взмахивая рукой с выдвинутым лезвием.