Руслан Агишев - Зеленый фронт [СИ]

— Товарищ старшина, что будем делать? — сразу же взял быка за рога, прибежавший Сергей. — Жрачки нет — вся утонула! Оружие спасли только то, что на нас было… Да, троих не нашли. Утопли, наверное! И девчонка ваша, тоже, того… утонула!

Было видно, что это происшествие совершенно выбило его из колеи. Прежний балагур и шутник испарился — вместо него остался дерганный и хмурый человек.

— Утопла, значит? — Агнешка смущено шмыгнув носиком, оторвалась от старшины. — Мать ее где? Фекла жива?

— Вон она, — нахмурился Сергей, кивая головой. — Похоже, совсем головой тронулась… На коленях стоит да молиться! О дочери словно забыла… Все о сыне своем талдычет. Говорит, что старуха ей какая-то сказала идти сюда… Мол, сын ее здесь! Черт, умалишенных нам только сейчас не хватало! Вон, слышишь командир? Завывает?!

— Приподними-ка. Точно, словно воет кто-то…, - пробормотал Голованко, всматриваясь в подлесок. — Убивается.

… Прямо в грязи на коленях стояла женщина со странным остановившимся взглядом. Не мигая, она смотрела куда-то вдаль и все это время еле слышно бормотала:

— Андрей-ка, сыночек… Где же ты, родненький мой! Что же с тобой приключилось?! Это мамка твоя! Мамка тебя кличет… Сынок, где ты!

Ее руки без устали накладывали накладывали крест. Один за другим, один за другим!

— Андрюшечка…, - шептала она, всхлипывая время от времени. — Сыночек, отзовись! Сынок! Что же с тобой?!

Около ее босых ног, наполовину погруженных в грязевую жижу, шевельнулся мохнатый мох. Длинные волосики, с приставшими к ним кусочками земли, разошлись в стороны и из под земли выглянул тонюсенький корешок. Словно осторожный хорек, он качнулся из стороны в сторону и скользнул к исцарапанной ветками светлой лодыжке…

«Вот-вот! — предвкушение расправы затопило его сознание. — Больше никто из вас не причинит вреда моему лесу… Никто!». Следом за крошечным корешком, из самых глубин земли тянулись узловатые влажные корни.

Реальная история

Сообщение Совинформбюро от … июня 1941 г.

«В течение дня наши войска на Шауляйском, Вильненском и Барановичском направлениях продолжали отход на подготовленные для обороны позиции, задерживаясь для боя на промежуточных рубежах.

Боевые действия наших войск на этих направлениях носили характер ожесточённых столкновений. На отдельных направлениях и участках наши части переходили в контратаки, нанося противнику большое поражение.

На Луцком и Львовском направлениях день 27 июня прошёл в упорных и напряжённых боях. Противник на этих направлениях ввёл в бой крупные танковые соединения в стремлении прорваться через наше расположение, но действиями наших войск все попытки противника прорваться были пресечены с большими для него потерями. В боях взято значительное количество пленных и трофеев…».

— Вот она, товарищ командир, — прошептал Сергей, кивая на стоявшую на коленях женщину. — С самого утра так стоит и рыдает. Голову ломаем, что с ней теперь делать. Вставать не хочет, кричать сразу начинает… На вопросы тоже не отвечает, а нам скоро на новое место уходить.

Старшина с кряхтением присел на поваленное дерево и стал с любопытством наблюдать за женщиной. На шепот своего товарища он не обращал никакого внимания, словно его совсем и не существовало.

— … Я вот и предлагаю, — продолжал что-то говорить голос где-то там далеко-далеко. — Может хоть руки ей что-ли скрутить, а то случиться чего?! А? Выделить все равно ей никого не сможем… Нету у нас никого лишнего! Все бабы с детишками возятся. Откуда еще человека возьмем?

— Помолчи, — неожиданно дернул его командир за рукав, усаживая рядом с собой. — Что-то разговорился не к месту. Мне вот тут подумалось кое-что… Посмотри-ка на нее повнимательнее!

Опешивший от такого поворота Сергей, опустился на бревно и в очередной раз окинул взглядом истово молящегося человека.

— Товарищ командир, чего на нее любоваться? — в недоумении спросил он, ерзая на месте. — Мы только время теряем! Надо срочно что-то делать… Хоть новое место лагеря что-ли поискать?! Командир, слышишь?

Тот опять замолчал, продолжая смотреть вперед.

— Знаешь, — вдруг Голованко очнулся. — Что-то меня гложет такое, а что, понять не могу… Где-то тут оно — совсем близко, а как его ухватить?!

— Что? — на секунду в голосе старшины мелькнули какие-то странный нотки.

— Говорю, мы что-то важное из виду упустили, — словно его и не прерывали, начал говорить командир. — Что-то, Сережа, очень важное! Ты понимаешь, мы забыли очень важное, что может изменить все это! Продукты, оружие, медикаменты — даже это кажется не таким важным… И я ни как не могу понять, что?

Все это время Фекла была в полной прострации и для нее не существовал окружающий мир с его странными наводнениями, земляными провалами и исчезающими людьми. В этот момент для нее существовало лишь одно — ее пропавший сын! Андрей, первенец, долгожданный в семье ребенок, которого любили сильнее чем дочь, — стал тем центром, вокруг которой остановился ее мир.

— … Что же ты, сыночек, совсем забыл свою матушку, — причитала она, устремив взгляд в никуда. — А я тебя не забыла! Уж сколько я слез выплакала, одному только богу известно! Уж сколько я ночей не спала и не вспомнить… Сыночек, что же ты молчишь?! Вот здесь, я… Пришла к тебе, а тебя то и нет! Андрюшечка, ненаглядный мой, отзовись! Дитятко ты мое, Андрюшечка!

Вдруг, старшина начал медленно сползать с бревна. «Этого еще не хватало, — схватил его за руку Сергей. — И этого что-ли стукнуло!».

— Вот, дурья башка-то! Вот дурак-то, — еле слышно забормотал старшина, пытаясь нащупать свой кисет. — Забыл… Надо же, такое забыть… Сергей! — на заросшем лице, кажется впервые за последние несколько дней, появилась улыбка. — Вспомнил я! Вспомнил! Знаешь, кто это?! — кивок в стороны женщины. — Ха! Это же мать Андрея! Андрея! Понимаешь, про какого Андрея я говорю?! Про того самого Андрея! Это его мама! Такого совпадения просто не может быть!

Стряхнув руку, старшина решительно встал на ноги.

— Гражданка! — громко проговорил он, стараясь не касаться молящейся фигуры. — Гражданка! Извините… Черт! Как сказать то? Э! Гражданка, я знаю где ваш сын!

Бормотание прекратилось и установилась тишина. Фекла стояла неподвижно: ее босые ноги по-прежнему утопали в черной жиже из грязи, а руки были скрещены на груди. Казалось, она глубоко задумалась и не слышала эти важные для нее слова.

— Ты знаешь, где мой сын, человек с оружием? — голос прозвучал неожиданно глухо, словно из огромной трубы. — Откуда тебе это знать?

Наконец, она повернулась к ним лицом. Немного вытянутое, с длинным, тонким носом и большими карими глазами, лицо смотрело на него с надеждой и недоверием. Это даже не надо было озвучивать — оба вопроса читались без всякого труда: где же он, где, говори скорее и не мучай сердце матери и не обманешь ли ты тех, кто доверился?