Брайан Херберт - Охотники Дюны [litres]

– Эта искаженная вселенная есть то место, где я в последний раз видела корабль-невидимку, пилотируемый Дунканом Айдахо. Я помогла ему вырваться отсюда и вернуться в нормальную Вселенную. Но потом я снова его потеряла. Так как преследователи продолжают искать корабль, стремясь захватить его в свою тахионную сеть, мы должны найти его первыми. Крализек – это наша миссия, а Квизац Хадерач находится на этом корабле-невидимке. Обе противоборствующие стороны хотят заполучить его, чтобы одержать победу в решающей войне.

Эхо мыслей Оракула наполнило душу Эдрика ледяным ужасом, грозившим убить его. Он слышал легенды о Крализеке, битве в конце Вселенной, но не придавал им никакого значения, считая проявлением людского суеверия. Но если даже Оракул озабочена этим…

Кто такой Дункан Айдахо? О каком корабле-невидимке вещает Оракул? И, наконец, самое удивительное – почему даже Оракул слепа и не может отыскать его? Раньше голос Оракула всегда успокаивал, внушал надежду и уверенность, служил путеводной нитью. Теперь же Эдрик чувствовал лишь тревогу и неуверенность в голосе прорицательницы.

– Я искала, но не смогла найти. Все линии предзнания, какие мне удалось увидеть, сплелись в непроницаемый клубок. Мои навигаторы, вот что хочу я вам сказать: возможно, я буду вынуждена воззвать к вашей помощи, если угроза, о которой я говорю, окажется реальной.

Эдрик пребывал в полном смятении. Он чувствовал недовольство, охватившее собравшихся здесь навигаторов. Некоторые из них, не способные переварить новую информацию, потрясшую их и без того хрупкую связь с реальностью, сошли с ума в своих меланжевых камерах.

– Угроза, Оракул, – сказал Эдрик, – возникнет тогда, когда у нас не станет меланжа…

– Реальная угроза – это Кразилек. – Голос Оракула гремел в мозгах всех навигаторов. – Я позову вас, когда мне потребуются мои навигаторы.

Неуловимым движением Оракул выбросила тысячи огромных лайнеров из чуждой вселенной, рассеяв их в нормальном пространстве. У Эдрика кружилась голова, он с трудом сориентировал корабль.

Все навигаторы находились в растерянности и смятении.

Несмотря на призыв Оракула, Эдрика продолжали одолевать более эгоистические заботы: «Как мы сможем помочь Оракулу, если лишимся специи?»

Молодой тростник легко погибает. Начало – время наибольшей опасности.

Это было рождение августейшей особы, правда, без обычной помпы и положенных церемоний. Произойди это событие в другое время, на далеком Ракисе, по улицам носились бы толпы фанатиков с криками «Пол Атрейдес возродился! Муад'Диб, Муад'Диб!».

Дункану Айдахо приходилось видеть такое. Когда Джессика родила настоящего Пола, было время интриг, политических убийств и заговоров, приведших к гибели леди Анирул, супруги Императора Шаддама IV, и едва не закончившихся убийством младенца.

Согласно старой легенде, все черви Арракиса поднялись над дюнами, чтобы возвестить приход Муад'Диба. Бинэ Гессерит никогда не упускал возможность манипулировать массами ревом труб, знамениями и шумными и пышными празднествами по поводу сбывшегося пророчества.

Теперь, однако, отделение гхола от плаценты казалось совершенно будничным, больше похожим на лабораторный опыт, нежели на религиозное переживание. Но это все же был не просто ребенок и не просто гхола, это был Пол Атрейдес! Юный мастер Пол, ставший впоследствии Императором Муад'Дибом, а потом слепым проповедником. Кем на этот раз станет младенец? Кем принудят его стать сестры Бинэ Гессерит?

В ожидании окончания процедуры отделения Дункан повернулся к Шиане. В ее глазах он читал удовлетворение и одновременно обеспокоенность, хотя происходило то, чего она так ревностно добивалась. Дункан отчетливо понимал, чего именно опасаются сестры Бинэ Гессерит: Пол обладал мощью своей кровной наследственности. Почти наверняка он снова станет Квизац Хадерачем, обладая при этом еще большей властью, чем прежде. Надеялись ли Шиана и ее последовательницы теперь лучше контролировать его, или произойдет катастрофа, еще большая, чем в первый раз?

С другой стороны, не был ли Пол человеком, который сможет спасти их от Внешнего Врага?

Сестры Бинэ Гессерит занимались своими селекционными играми в первую очередь для того, чтобы создать Квизац Хадерача, а в ответ на это Пол очень больно их ужалил. После Муад'Диба и долгого и страшного правления Лето II (еще одного Квизац Хадерача), Бинэ Гессерит боялся создавать нечто подобное.

Многие боязливые Преподобные Матери видели Квизац Хадерача в любом мужчине, обладавшем хоть какими-то отличительными способностями, даже в не по годам развитом Дункане Айдахо. Двенадцать предыдущих Дунканов были убиты в детском возрасте, и некоторые прокторы не отрицали, что хотели убить и его. Дункану же сама мысль о том, что он может соответствовать меркам мессии, казалась абсурдной.

Когда врачи взяли на руки родившегося ребенка, Дункан затаил дыхание. Смыв плодные воды и клейкую первородную смазку с нежной кожи, серьезные доктора взяли у ребенка многочисленные анализы, а затем одели его в специальную сберегавшую тепло одежду.

– Ребенок здоров, у него нет никаких аномалий и пороков, – сообщил один из врачей. – Опыт прошел успешно.

Дункан нахмурился. Опыт? Они так смотрят на это? Он не мог отвести взор от младенца. Череда воспоминаний о юном Поле ослепила его: вот они с Гарни учат мальчика владеть мечом и щитом, вспомнил Дункан и то, как во время войны ассасинов он увез мальчика на Каладан и спрятал его там среди местных дикарей, как семейство покинуло свое родовое гнездо и прибыло на Арракис, где попало в ловушку, расставленную Харконненами.

Но одновременно вспомнил Дункан и многое, многое другое. Глядя на здорового ребенка, он старался разглядеть в его личике черты великого Императора Пол-Муад'Диба. Дункан знал, какие страдания и боль придется пережить гхола. Гхола Пола будет знать о своей прошлой жизни, но не будет ее помнить – по крайней мере в течение нескольких лет.

Шиана взяла на руки младенца и тихо заговорила:

– Для фрименов он был Мессией, явившимся для того, чтобы вести их к победе. Для Бинэ Гессерит он стал сверхчеловеком, явившимся в неподходящих условиях и вышедшим из-под нашего контроля.

– Он – дитя, – сказал старый Раввин. – Неестественное дитя.

Сам Раввин, получивший образование врача в школе Сукк, наблюдал за родами, правда очень неохотно. Он питал непреодолимое отвращение к чанам, но, казалось, признал свое поражение. Нахмурившись и озабоченно поглядывая на ребенка, он бормотал, обращаясь к Дункану: