Самат Сейтимбетов - Удар в спину

Заслуженного сержанта-инструктора.

— Еще месяц назад, когда стало известно о предстоящей операции, я отправил заявку на выделение сержанта-инструктора, для оценки и переподготовки тех частей полка, что примут участие, — неспешно заявил майор Дуканти. — Я как раз говорил сержанту Мумашеву, что немного удивлен скоростью выполнения заявки и качеством.

Звание заслуженного сержанта-инструктора требовалось заслужить, ничуть не смущаясь тавтологией подумал Роман. Оно означало, что сержант-инструктор повоевал на всех материках Земли, успешно подготовил огромное количество рядовых, получил ряд орденов и медалей и так далее. Звание невозможно было получить за выслугу лет или просто подвиги или еще что. Требовалось сочетание всего этого, потом отдельное представление с рекомендациями чуть ли не десятка вышестоящих офицеров и потом комиссия в Риме при генеральном штабе отдельно рассматривала это самое представление.

В Риме при генштабе!

— Скажите, сержант, встречали ли вы лично генерала Льва Слуцкого? — не удержавшись, спросил Роман.

Вообще, конечно, звание у Льва было иным, но как-то так уж сложилось традиционно, что про спасителя Федерации говорили «генерал Лев» и все понимали о ком речь.

— Неоднократно и разговаривал с ним так же, как сейчас разговариваю с вами, товарищ младший лейтенант, — ответил сержант-инструктор.

На лице его впервые что-то промелькнуло, тень эмоции или воспоминаний? Впрочем, неудивительно, подумал Роман, одновременно с этим испытывая отчаянную зависть — ведь сержант лично говорил с Львом и не раз! — и в то же время удовлетворение правильностью выбранной цели. Боевой опыт, подвиги и вот, личная встреча с Львом будет практически гарантирована, все правильно, так и должно быть.

— Доходил до меня слух, товарищ майор, что командование придает исключительное значение предстоящей операции. Возможно, скорость выполнения заявки связана именно с этим, — добавил сержант.

Лицо его снова стало непроницаемым, про «качество» упоминать тоже не стал. Исключительное значение, подумал Роман, нет, надо разбиться в лепешку, но справиться и попасть в участники операции. Внутри все равно немного свербело, дескать, майор счел его негодным, слишком молодым, раз на помощь инструкторов позвал. Но после разъяснения насчет подготовки полка и слов сержанта, что он лично говорил со Львом, обида как-то утихла и отступила назад. Да и не собирался Роман действовать, основываясь на обиде, наоборот, в этом он тоже старался подражать Льву, который всегда ставил интересы общего дела выше личных эмоций, амбиций и прочего.

— Слух?

— Ничего не могу с собой поделать, — ровным голосом, со все тем же непроницаемым, смуглым и слегка плоским лицом, ответил сержант Мумашев, — люблю заранее узнавать обо всем. Иногда помогает выживать и быть готовым.

— А когда слухов нет? — поинтересовался майор.

Казалось сержант сейчас ответит «тогда я распускаю их сам», но прозвучало иное.

— Тогда обычно вокруг гремят бои, товарищ майор. Как только бои стихают или часть отводят с передовой, как слухи сразу возобновляются.

— Думаю, капитан Ивелев заинтересуется этим вопросом, — констатировал майор Дуканти.

— Так точно, товарищ майор, — без повышения голоса ответил сержант Мумашев.

Сразу стало понятно, что он понял, о ком идет речь и что подобные беседы с «безопасниками» в его жизни случались регулярно. Слухи, подумал Роман, припоминая события двух недель своего пребывания здесь. Почти все время он тратил на взвод и работу с ним, выполнение обязанностей, самообразование и подготовку. Лейтенант Макферсон, конечно, еще и мысли о ней занимали какое-то время. Но в то же время, да, слухи присутствовали. Сержанты Сатриев и Пасюк, другие офицеры, с кем пересекался Роман, даже ротный лейтенант Скарбергсон, говорили о чем-то, что можно было приписать к слухам.

Наверняка они судачили и о самом Романе с Хадишой.

Роман ощутил, как кровь приливает к лицу и напомнил себе, что это было ожидаемо. Невозможно постоянно жить в окружении толпы других людей и думать, что те ничего не видят и не замечают. В училище им читали отдельный курс об этом, об этике поведения, оценке поступков, влиянии их на образ самого офицера и необходимости учитывать и следить за своими поступками. В истории всех трех Волн хватало примеров, когда вот эта личная сторона жизни приводила к тому, что офицер потом не мог выполнить свой долг, его не слушались рядовые и прямые приказы не помогали и все заканчивалось очень плохо. Прорывы тварей, гибель людей, трибуналы, искалеченные судьбы и техника, ослабление Федерации и так далее.

— Тогда идите, сержант Мумашев, — предложил майор, — и жду от вас рапорта о планируемых действиях, сроках и программе подготовки.

Сержант убыл, четко и в то же время небрежно выполнив все формальности. Роман даже не взялся бы сказать, сколько лет опыта стоит за такими движениями, легкими, бездумными, ставшими частью организма, рефлексом, вбитым в подкорку, можно сказать.

— Садись, Роман, — сказал майор, опять напоминая, что им предстоит беседа без чинов и формальностей. — Ты пришел попросить совета или пожаловаться на лейтенанта Макферсон? Или спросить совета, что делать с лейтенантом Макферсон?

— Это все лишь слухи, — вырвалось у Романа.

— Которые так любит собирать наш новый сержант, — усмехнулся майор, опять демонстрируя белые зубы.

— Так вы ему поверили? Насчет слухов?

— Конечно, он все верно сказал, потому что такова природа человека и в этом вопросе мы схожи с тварями, как бы неприятно ни было это слышать. Социальные взаимодействия, обмен слухами и новостями, сбивание в стаи и толпы, желание, чтобы правил кто-то и брал на себя всю головную боль управления, — негромко философствовал майор, глядя куда-то в пространство. — Ты не согласен, Роман?

— Твари не разговаривают и подчиняются Мозгу!

— О, они еще как разговаривают, просто не так, как люди, поэтому обычно кажется, что они тупые бессловесные животные или насекомые, смотря из кого их вырастили. Но у них есть язык жестов, язык тела, феромоны и просто запахи, да и просто звуки, если уж на то пошло, встроенные инстинкты, позволяющие им сразу понимать друг друга, точно так же, как новорожденные дети действуют на инстинктах, а матери их понимают.

Роман не удержал легкой гримасы, настолько отвратительна была мысль о подобном. Твари подобны матерям с новорожденными? Что за бред! Общение еще можно было допустить, все-таки экспертом в подобных вопросах Роман не являлся, а в училище их обучали убивать тварей, а не разговаривать с ними.

— Что же касается подчинения, — искривил губы майор. — Когда ты посылаешь рядовых в бой, на верную смерть, то ждешь от них полного подчинения, не так ли?