Самат Сейтимбетов - Удар в спину

— Они раскроют себя перед Островом!

— Убрав Льва и часть нашей группы, приемлемая цена, не так ли? — возразил майор Мумашев.

Во рту его уже дымилась сигарета, а Роман посмотрел в закатное небо. Насколько далеко простиралось чувство опасности сержанта-майора? Неужели он был способен учуять даже выстрел из космоса? Но как же он тогда оплошал с заговором, с таким-то чутьем?

— А мы стоим и болтаем, все, как всегда, — майор Десновский сделал такой жест, словно поправлял невидимую шапку на лысине.

— Мне напомнить тебе о твоей болтовне?

— А мне о твоем промахе с заговором?

Два майора вперили друг в друга взгляды, казалось, воздух сейчас загорится.

— Хватит, — бросил полковник, — и правда, потом развлечетесь подколками.

«Развлечетесь?» подумал Роман, ощущая себя лишним в этой истории.

— С Дюшей, работаем его план. Раненый собрат, да?

— Точно, — оскалился в ухмылке майор Мумашев, — так все и будет. Где-то над морем, надо полагать.

Его усадили за спиной полковника Майтиева:

— Следи за Львом! — прорычал полковник, нависая могучей башней над Романом.

Нечасто Роман встречал настолько подавляющих его физически и психологически людей, так что сейчас лишь кивнул беспомощно. Почему-то вспомнилось училище, подполковник Салех, товарищи, с которыми он вместе сидел в классах. Где они сейчас находились? На чьей стороне выступили? Уехали ли из Рима на лето?

Поздно, припечатало мысленным молотом внутри Романа.

Поздно. Шанс узнать что-то о них был упущен еще час назад, если он вообще был, этот шанс. Они ворвались в столицу стремительно, рухнули с небес, промчались, спасли и подрались, прорвались и снова подрались, и теперь им предстояло стремительно мчаться дальше. Весь этот день, можно сказать, проходил под данными девизами: стремительно и куча трупов. Иногда они соединялись и тогда стремительно появлялась новая куча трупов.

— И не дергайся, — посоветовал еще полковник, снова поднимая трицикл в воздух.

Они помчались дальше, но уже не так быстро, и это было хорошо. Теплый, жаркий воздух сменялся вечерней прохладой и Романа продувало насквозь, даже несмотря на укрытие в виде широкой спины полковника. Сзади мчался и вихлял второй трицикл, дергался из стороны в сторону, слегка дымил, чуть отставал.

Роман сидел, поглядывал, как проносятся мимо селения и дороги, какие-то машины, которые зачастую останавливались и из окон, широко раскрыв рты, глазели водители. Селяне в полях и рядом с домами, тоже смотрели, открыв рты, и пейзаж, проносящийся внизу, был настолько идилличным и спокойным, что у Романа щемило сердце.

Никаких тебе взрывов, выстрелов, горящего Вечного Города, как иногда называли Рим. Ни трупов, ни людей, убивающих друг друга, ни тварей, кровожадно щелкающих пастями. Как оно там все повернулось, в Африке? Ведь заговорщики остались, пускай майор Мумашев и убил главу, но не мог же ведь генерал Толлини действовать один? Кто-то же отдавал приказы, кто-то бомбил сводную дивизию, в которой оказался Роман, убив его подчиненных, друзей, новых командиров.

Артиллеристы еще могли отстреляться вслепую по выданным координатам, после прямого приказа сверху, но летчики? Они же должны были видеть, в кого кидают бомбы и ракеты! Что, им тоже отдали обманный приказ, назначили Романа и всю дивизию предателями, агентами тварей? Роман вдруг вспомнил ориентировку, то как их арестовали и внутри снова все сжалось, слиплось в какой-то комок вечной мерзлоты. Даже то, что это был обман заговорщиков не отменяло того факта, что целая куча людей теперь считала Романа предателем и готова была убить при первой же возможности.

Как с этим жили ученики Льва? Да что там, ладно, ученики Льва, и так понятно было, что они просто привыкли убивать, уже настолько привыкли, что не видели разницы. Но остальные? Летчики? Патрульные? Как у них поворачивались руки убивать других людей? Слова о предателях?

Роман сжал зубы, невольно вспомнив некоторые свои мечтания — которые он, впрочем, предпочитал именовать набросками тактики и стратегическими размышлениями о будущем. Разве не приказывал он в них расстрелять предателей? Преодолевая себя, с душевной болью, но приказывал, дабы не погибло еще больше людей? Вот она мечта, воплотившаяся в жизни… мечта, за которую ему теперь стало стыдно. Жизнь не просто повозила его опять в грязи, нет, она взяла Романа за волосы, ухватила крепко, не вырваться и со всего размаха приложила о стену реальности. Раз и два, и три, до кровавых соплей и выбитых зубов, разве что крика в ухо не хватало «Об этом ты мечтал? Н-на, получай! Любуйся! Радуйся!»

Как же так вышло, ведь он мечтал только о правильных вещах?

Возможно ли было, что правильные вещи все же были неправильными или их воплощение отличалось от тех идеальных мечтаний из головы Романа? Мог ли он судить учеников Льва, не побывав в их шкуре? В этом месте Роман невольно усмехнулся, ноздри его раздулись, а мысли на мгновение свернули в сторону честолюбивых надежд. Стать учеником Льва, сражаться и прославиться, спасти Федерацию, побить тварей, о да, имея возможности любого из группы «Буревестник», уж Роман не оплошал бы.

Сражался бы день и ночь, без устали истребляя тварей!

— Смотрю, Дюша успел тебя обучить чему-то, — бросил полковник через плечо.

Роман чуть встрепенулся, вырванный из мечтаний и самобичевания, закрутил головой. Солнце все еще садилось за их спинами, где-то там впереди смутно угадывалось море, а может Роман просто обманывал сам себя, зная, что они летят к Адриатическому морю.

— Держись! — крикнул весело полковник, швыряя трицикл вверх.

— Что, опять? — невольно закричал Роман.

Полковник лишь захохотал и смех этот был могучим и грозным. Романа чуть крутнуло, развернуло и подвесило вверх ногами и он увидел, что со стороны закатного солнца к ним несутся тени. Корабли-снаряды и с ними еще корабли, но иной формы, скорее в форме дисков. На мгновение он оказался ослеплен, взглянув прямо на солнце, заморгал растерянно, а когда проморгался, подбитый трицикл уже падал вниз.

— Стреляй, не спи!

Какие же вы все одинаковые, едва не заорал Роман, вскидывая дробовик и стреляя. Лучи вырвались из стволов, промчались и сгинули бесцельно. Трицикл закрутило, словно волчок, Роман невольно схватился за кокон со Львом правой рукой, едва не выронив дробовик. Но мысль, что Льва Слуцкого сейчас выбросит прочь, была просто невыносима, гораздо хуже, чем еще одна потеря оружия, которым Роман все равно не владел толком.

Ему бы автомат да пистолет, пулемет, в конце концов!

Но Роман понимал глупость своих желаний, привычное и родное оружие ничего не сделало бы этим инопланетным гадам, желающим погубить Льва. Рука полковника взметнулась и шар, словно футбольным мяч промчался резко и быстро, взорвался посреди инопланетных кораблей. Роман выстрелил еще и еще, не видя, попал ли он, достигли ли цели его выстрелы.