Григорий Магарыч - Я - Роран. Книга 1

— Закончил?

— Да, но может ты все-таки… — сделал он последнюю затяжку уже дотлевшей сигареты.

— Нет… — перебил я его, дождавшись последней и самой приятной затяжки. Знал по своему опыту.

После того, как тот закончил, я бережно взял его за горло и сжал ладонь так, что тот в миг посинел, взявшись обеими руками за мою оставшуюся руку. Сжимал я ладонь до того момента, пока в его горле не возник глухой хруст. Его руки обмякли и свалились на мокрый асфальт. Положив его голову, я устало встал на ноги и пошаркал обратно, в сторону главной дороги.

«Минута…»

Машины и трупы уже были в нескольких метрах за спиной, как передо мной возник знакомый силуэт. Это был Манабу. Довольная улыбка расползлась по его детскому лицу.

— Ах вот ты где… — запыхавшись от бега и упершись руками о колени, прохрипел парень. — Наконец-то я выбью из тебя все желание казаться фаворитом, сученыш… в этот раз в наш бой никакой учитель не вмешается… и не смей убегать…

«Черт бы тебя побрал, гребаный школьник…»

Мои кости и суставы буквально трескались от тех нагрузок, которые восприняло за последние четырнадцать минут тощее тело. Но показывать слабость и давать ему уверенность было нельзя, поэтому я с трудом встал в боевую стойку, направив огромный поток маны в ноги и руки. На парня я не злился. Тот был честен перед собой, хоть и жутко раздражал.

«Тридцать секунд…» — повторил я про себя.

С поражающей скоростью Манабу бросился на меня, выставив горящую ладонь перед собой, другая его рука была напряжена и была готова поразить меня в область живота.

Я с еще большей скоростью перехватил единственной рукой его запястье, обжегшись, и, используя инерцию его тела, выбросил парня на десяток метров в сторону тротуара. Тот плашмя хлюпнулся в лужу, обмочив свой дорогущий смокинг и потушив ладони.

— Ах ты гнида… — прошипел тот, оскалившись. Он ловко встал на ноги и в очередной раз воспламенил свои ладони, готовясь нанести новый удар.

«Двадцать секунд…»

Времени зря я терять не стал. Я вытянул ладонь в его сторону и, создав гравитацию с помощью маны, активировал притяжение.

Создать гравитационное поле было на порядок сложнее материализации магической энергии, поэтому подобным уровнем концентрации маны владели совсем немногие высококлассные бойцы в моем мире.

Его тело невольно бросилось в мою сторону с такой скоростью, что тот даже не успел схватиться за что-то. Поначалу его глаза раскрылись от удивления, но позже он попытался сгруппироваться, было слишком поздно.

Притянув его тело на достаточно близкое расстояние, я тут же сжал ладонь в кулак и мощным ударом в живот согнул парня пополам. Изо рта его брызнула струя крови, смешанная со слюнями.

Тот свалился на колени и громко закашлял, обхватив пораженную часть тела. Я же, не медлив ни секунды, согнул руку в локте и нанес сокрушительный удар по его спине, но локоть будто ударился о каменную плиту, вызвав адскую боль во всем моем теле.

«Ух ты…»

— Думал, научившись контролировать СитоСи, победишь меня? — прошипел он, посмотрев на меня исподлобья и растянув кровавую улыбку. — Увы, но даже это не изменит моего мнения о тебе. Твой статус отброса будет преследовать тебя всю жизнь…

«Пятнадцать…»

Мощным ударом горящей ладони он чуть было не разломил мою ногу пополам, но я, превысив возможную скорость тела Рорана, убрал ее с линии атаки и, не удержавшись, свалился в лужу на левый бок. Привыкнуть к отсутствующей руке за такой короткий срок было жутко сложно.

Манабу резко схватил меня за щиколотку и притянул к себе, воспламенив свободную ладонь еще сильнее. Яркое пламя осветило большую часть дороги с кучей разбитых машин и правую часть его окровавленного лица.

— Ты же бьешься со мной, как с равным, Манабу… — хмыкнул я, направив последние запасы печати на создание костяной брони из маны в районе живота. — Как думаешь, достоин ли отброс такой чести?

— Заткнись! — рявкнул он, направив всю свою энергию в правую руку и выбросив ее в область моего живота. — Заткнись! Заткнись! Заткнись!

«Десять…»

Кости из маны буквально трескались под мощным напором его быстрых ударов, я ощущал, как печать теряет свое действие. Манабу же продолжал усиливать напор и продолжал выбрасывать мощные удары по костяной броне.

— Сука! Сука! Сука! — с каждым словом он трескал броню все сильнее. — Почему?! Почему ты так спокоен?!

«Пять секунд…» — думал я с горечью, направляя всю энергию печати на броню. Даже обычного шлепка по его щеке совершить не мог. Тело восстанавливалось все медленнее, так как пришлось сократить выброс в собственное восстановление, поэтому боль во всем теле стала еще более жуткой.

Внезапно около нас затормозила пара черных дорогих машин, из которых тут же выбежали остальные школьники. Заметив горящую ладонь Манабу, те тут же бросились в нашу сторону. Среди них я слышал вскрики маленькой Азуми.

— Остановись, Манабу! — крикнул один из выбежавших. — Ты сейчас сам копыта отбросишь!

— Завали, Кенджи! — кричал Манабу, продолжая наносить чуть ослабевшие удары.

Печать исчезла. Защищающие живот кости буквально рассыпались на мелкие атомы и оставили мое тело без какой-либо защиты. Я, распластавшись по асфальту, поморщился, готовясь принять на себя новую порцию жутких ударов, выжить после которых мне навряд ли удалось бы.

— Уйди от Рорика, дурак! — на Манабу всем телом навалилась Азуми, скинув его с меня. — Это мой братик, и только я могу его бить!

Тот, явно опешив такой наглостью, замахнулся ладонью, но тут же остановил и потушил руку, заметив, что его держит двенадцатилетняя девочка.

Юки тут же подбежала и быстро подняла ее на руки со страхом в глазах, спешно отпрыгнув от нас.

Ладонь Манабу погасла, а это означало, что трупов, лежащих вдоль дороги в двадцати метрах, никто не увидел бы. На остальных было плевать. Мне было важно лишь то, чтобы сестра ничего не заметила.

Азуми, вырвавшись из объятий Юки, снова подбежала ко мне и осторожно прикрыла меня своим телом.

— Рорик, милый, ты в порядке, братик? — прошептала сестра. На ее глазах снова наворачивались слезы. — Мне не нравится, как вы играете, я не разрешаю вам больше так делать!

— Ох, кудряшка… — прохрипел я, разложившись по мокрому асфальту и откинув голову назад. — Ты только не плачь, милая… я же не плачу…

— Вообще-то ты плачешь… — осудительно взглянула на меня Азуми. — У тебя слезки на щеках.

«Я и не заметил…»

— Это пот… — коротко буркнул я, нахмурившись. — Парни не плачут…

— Ага, конечно! — хмыкнула та, вытерев ручкой слезу. — Там в машине мальчик толстый проснулся, кажется… он спрашивал что-то про тебя…

— Ух ты, а не могла бы ты его попросить подойти? — с улыбкой попросил я кудрявую.