Айя Сафина - Падальщики. Книга 2. Восстание [litres самиздат]

– Давай, Томас! Мы тут две недели пахали! Все получится! – сказала я брату, устав от напряжения.

Томас взглянул на меня. Я кивнула ему, как кивала все эти две недели, выражая свою уверенность в его плане. Мой брат не может ошибиться. Потому что он – мой брат!

Томас вперил взгляд в бронированного зверя, который создал для нас наитруднейшую задачку, словно вызывал на ринг силами помериться, и отдал первый в своей жизни приказ:

– Тесса, жми!

И я нажала.

Гулкий удар прозвучал где-то под землей. Мои колени, упертые в заснеженную землю, почувствовали легкую дрожь. Спина напряглась, дыхание замерло, взгляд застыл на Аяксе.

Казалось, что ничего не происходило целую вечность. И вдруг толстозадое бронированное чудовище стало заваливаться набок. Металл сначала заскрипел, потом завыл, словно жаловался нам на то, что его долгий сон потревожили бессовестные людишки.

– Свен, жмите! – заорал Томас.

Он орал в рацию, а потом без рации, словно каждая миллисекунда была дорога.

– Жми, жми, жми!

На моих глазах стальные тросы, обвязанные вокруг пушки, натянулись. Краем глаза я наблюдала за тем, как Свен, Перчинка и Зелибоба докрутили ручки газа на снегоходах до предела, отчего белые скакуны завизжали и резко стартанули вперед. Тросы натянулись, заскрипели от трения о кузов металлического зверя, три упертых малыша тянули исполина вперед.

Аякс начал заваливаться в яму и медленно упал правым боком на первую ступень. Бронированная обшивка затрещала, заскрипела, завыла, но в его жалобных стонах мы услышали лишь вторую часть плана.

– Малик, жми!

Громкий приказ Томаса, раздавшийся возле моего уха, оглушил. Но следующие удары оглушили нас всех.

Сразу три динамитные шашки, вкопанные неглубоко в землю, взорвались с таким раскатистым гулом, что казалось, в нас стреляют из пушки. Огромные клочья земли вознеслись в небо и взорвались фонтаном.

– Свен, не останавливайтесь! – кричал Томас в рацию.

Хотя вряд ли Свен услышал – резкие раскатистые хлопки от взорванных динамитных шашек здорово били по ушам, полноценный слух вернется не скоро. Даже я услышала крик Томаса сквозь пелену, а ведь мы сидели плечом к плечу. Перед глазами стояла дымка из мелких частичек земли, из-за чего невозможно было увидеть, что творится с Аяксом в яме. Рядом гудели три мотора снегоходов невидимых за дымным занавесом.

Снова задрожала земля под коленями от глухого удара, за которым последовал очередной скрежет Аякса. Кажется, бронированный зверь совершил последнее приземление на вторую ступень. Но интрига оставалась нераскрытой: приземлился он на гусеницы или же наш план полетел к чертям, и он продолжает лежать, как беспомощный таракан? А может, взрывная волна инициировала ему в правый бок вместо того, чтобы легонько задеть его верхний бок? Тогда он, подобно кегле, сбит с опоры и валяется на боку.

Вокруг воцарилась тишина. Снегоходы замерли, ребята молчали. С минуту мы все сидели, не шелохнувшись и не произнося ни слова, вглядываясь в оседающую перед нами земляную пыль.

– Ну что? Мы победили? Победили? – послышался взволнованный голос Хайдрун где-то за дымной завесой.

Ее голос, резко контрастирующий на фоне гробового молчания, которому вторили даже птицы в лесах, вывел нас всех из оцепенения, вызванного страхом лицезреть результат плана, отнявшего у нас две недели изнурительных работ. Но физическая нагрузка была несравнима с потерянным впустую временем. Никому не хотелось начинать сначала.

Я встала с колен, немного помедлила, а потом нырнула в исчезающее на ветру полотно дыма и медленно прошагала к яме. Мое терпение уже подходило к концу, уступая место напористой злобе на дерьмовую судьбу, полную лишений и боли. Зуд в укушенном плече, ноющая спина и кровоточащие ладони досыпали соли на оголенные нервные окончания. Я чувствовала, как росло бешенство в груди оттого, что весь мир испытывал меня на прочность. Помимо двух недель каторжных работ с лопатой в руках, я еще всем ребятам морального духа раздавала по порциям, отрезая те самые порции от собственного задора. Я устала. Я выдохлась и физически, и духовно, я не чудо-бочка Халила, у меня нет проводов, чтобы подзаряжать мою выдержку. Пусть я командир, пусть на меня смотрят, как на божьего наместника, ведущего людей в рай, но я всего лишь человек. Шестьдесят килограммов веса, сто семьдесят сантиметров роста, мои мускулы имеют пределы, моя сила воли имеет границы. И уж тем более мне не потягаться с тридцатитонной машиной на кулаках. Только хитростью. Сработало – отлично! Не сработало – придумываем новый план! Терять время на трусливые попытки сдернуть пластырь с раны для нас роскошь.

Когда пыль улеглась, дым рассеялся, я наконец увидела дно ямы, и меня охватил целый торнадо из эмоций, с которым я справилась лишь через минуту осознания натюрморта перед глазами. Я знала, что ребята смотрят на меня, и ждут ответа или знака. Они все боялись взглянуть на результат их работы, они боялись провала, который может уничтожить их стремление.

Я смотрела на Аякс и не понимала, что чувствую. Логика подсказывала, что я должна прыгать от счастья, душа ворочалась по кругу, как кот, устраивающийся на лежанке. Все внутренние переживания слились в один поток, который я резко оборвала взмахом руки, активирующей рацию.

– Ну что, Зелибоба? Соскучился по зверю?

Боб не сразу понял смысл моих слов и чуть привстал на снегоходе вдалеке. Я улыбнулась и пояснила:

– Садись за руль! Пора вернуть Аякс в боевой строй!

7 января 2072 года. 18:00

Кейн

Я волнуюсь.

И это чертовски странное ощущение, потому что за свою долгую одинокую жизнь мои нервы обросли панцирем, который защищает их от ракетных ударов извне. Меня уже мало, что удивляет. Мало, что способно вызвать во мне бурный восторг или подавленное огорчение. Каждый день превратился в один из десятков тысяч дней. Однообразных, рутинных, беспросветных.

Я не помню, когда наступила эта пресыщенность жизнью. Может, лет десять назад – спустя тридцать лет после Вспышки. Спустя тридцать лет после того, как я все потерял: Кристин, Генри, исследования на Фармчейн и Сандоз, собственный дом в пригороде, собственную жизнь. После того, как я очнулся на полу ангара весь в засохшей крови и ослабленный настолько, что едва сумел доползти до медицинского шкафа и заклеить многочисленные раны от укусов пластырями. Я вновь потерял сознание и проспал там же в коридорах между пустующими разбитыми боксами еще пару дней, пока ткани регенерировали. А когда силы наконец вернулись ко мне и я смог покинуть лабораторию, город уже эвакуировали.

Дальше моя жизнь превратилась в бесконечное брожение по пустынным улицам городов, деревень, изредка обнаруживая заброшенные аванпосты и в спешке покинутые карантинные лагеря. Вспышка распространялась в геометрической прогрессии из-за ускоренных темпов превращения укушенных людей. Связь перестала работать, электричество не подавалось, цивилизация медленно умирала.