Денис Шабалов - Человек из Преисподней: Часть 1. ДОМ

– STANAG … – повторил Серега. – Потом еще… в ушных зонах – решеточка… вот тут… за ней вентиляторы охлаждения процессора и воздухозаборники. Толщина пять миллиметров, пробивается обычной бронебойной пулей. Поэтому очень часто четырехсотые носят каски или шлемы. Дальше… на макушке – крышка-лючок для обслуживания мозгов, за которой разъем для подключения. Толщина крышки два миллиметра, пробивается любой пулей. Корпус… – указка слетела вниз, – в боковинах корпуса, в подмышках, находятся воздухозаборники – решетка в броне, отсюда идет выброс тепла от охлаждающего контура топливного элемента. За решеткой – радиатор, и за ним уже топливный элемент. Вот тут, по центру грудины, – Серега ткнул в середину корпуса, – почти как сердце у человека. Толщина решеточки семь миллиметров, пробивается бронебойной 7Н24. Ну или «Игольником», конечно… Дальше еще… частично открыты привода поясной области, которые крутят корпус направо и налево…

– «Вращают в горизонтальной проекции», – покачав головой, поправил Наставник. – Термины, Сотников, термины… язык должен быть соответствующий…

– Ну да… И еще частично открыты привода шеи, которые крутят… э-э-э… вращают голову. Они хоть и утоплены в корпус, но есть и открытые части. Привода повреждаются в зависимости как попадешь, но не единичными попаданиями, нужно несколько. И кроме того, под броневыми пластинами корпуса и конечностей идут силовые и контрольные кабели, повреждение которых также сказывается на

– А головная броня – сколько?

– С лицевой стороны и боков – десять миллиметров. Тыльная – пять. Игольник пятого калибра еще может в лоб взять – но это предел. Может застрять. И лучше очередью с близкого расстояния.

– А броня корпуса по фронту?

– Пятнадцать миллиметров. Пять-сорок пять уже не берет, семь-шестьдесят два тоже. Разве только 7Н37 или М993. Можно еще подствольными гранатами М433, они до пятидесяти миллиметров бьют. Но редкие очень…

– Хорошо, – Наставник удовлетворенно покивал, но Серега прекрасно понимал, что это пока не все. Только общие вопросы. А сейчас наверняка пойдут каверзные... – Емкость топливного элемента две тысячи киловатт час… А сколько на нем может проработать данный механизм?

– В зависимости от активности. В режиме патрулирования – до ста двадцати часов, в режиме непрерывной боевой работы, с использованием всех систем – около двадцати. А в режиме ожидания и все четыреста сможет.

– А потом? – улыбнулся Ивлев. – Куда девается? Так и остается посреди Джунглей столбом стоять?

Серега нахмурился. Знал бы кто, куда эти железяки уходят…

– Никак нет. Точно не известно, но скорее всего идет к ближайшей платформе обеспечения. На подзарядку.

– А потом?

Серега, сбившись с боевого настроя, замолчал на некоторое время, соображая – и пожал плечами.

– Ну… наверно опять по маршруту… или воевать… в соответствии с программой, в общем.

Максим Михайлович покивал.

– Правильно. В соответствии с программой. Хорошо… – он задумался, барабаня пальцем по столу. – Ну а что там в программе? Можно ли перепрограммировать его? Задать нужные нам параметры – и пусть против своих воюет…

Этот вопрос Серега хоть и знал – но точно помнил, что в программе пятого курса его нет. А знал понятно от кого – от Знайки. Илья говорил как-то, что операционная система контрóллера – мрак несусветный. Только Программатор смог ее вскрыть, а после него людям лишь крохи доставались. И Максим Михайлович спрашивает сейчас скорее просто затем, чтоб границы его знаний проверить. Серега взбодрился. Если так – это же только в плюс пойдет!

– Нет, перепрограммировать невозможно. По крайней мере, научный отдел пока не знает способа.

– Принимается… – кивнул Наставник. И тут же задал следующий вопрос, совсем из другой области: – А сколько контуров питания имеет КШР-400?

– Контрóллер четырехсотой серии имеет два контура питания – основной и резервный. Основной контур запитан непосредственно от топливного элемента и работает все время активности контрóллера. Резервный контур – дублирующий, подключен к топливному элементу через суперконденсатор, вводится в работу, если основной контур или топливный элемент повреждены. Заряда хватает ненадолго, и нужен он только для включения режима смертника.

– А где расположен конденсатор?

– В голове. Поэтому пробитие затылочной части черепа повреждает не только мозги, но и конденсатор, и выводит механизм из строя окончательно.

– Хорошо, Сотников… Очень хорошо, – довольный, покивал Ивлев. – Ну и напоследок такой тебе вопрос… отвлеченный. А почему нельзя на того же четырехсотого повесить такую броню, чтоб держал даже крупный калибр? Навернуть от кентавра – и пусть себе воюет.

Серега снисходительно улыбнулся – ну и вопросик… Наверняка на дурачка Наставник решил его поймать.

– Потому что если увеличится толщина брони, то и весить она будет больше. А если вырос вес – тогда и сочленения и шарниры надо укрупнять. Чтоб и сам вес держали, и износ уменьшать… И упрочнение шасси надо, чтоб оно смогло выдержать. И это все опять приводит к увеличению массы и необходимости усиливать узлы. Но такое увеличение приводит к перерасходованию батареи. Значит, и емкость увеличивать. А емкость – это другую батарею ставить, больше. И снова вес. И габариты посадочного места для батареи тогда тоже нужно увеличивать, и сам корпус. И это опять, получается, изменение общих габаритов и массы. Как по кругу ходим. Сейчас каждая машина находится в равновесии своих параметров. Ну, как это… «достигнут определенный баланс массы, носимого боезапаса, емкости аккумулятора и брони», – напрягшись, процитировал Серега по учебнику.

Наставник, откинувшись на спинку кресла, удовлетворенно кивнул:

– Очень хорошо, Сотников. Видел тебя в Мастерских с отцом. Молодец, не только по программе материал изучаешь. Можешь садиться, – и пока окрыленный Серега топал на свое место, принялся, оглядывая класс, выбирать следующую жертву.

Собственно, Сергей был даже рад, что вышел отвечать первым. Чего тянуть? Перед смертью, как говорится, не надышишься. Зато сразу уверенности в себе прибавилось. Да и что толку сидеть дрожать, если отвечать сегодня так и так придется всем – Ивлев не отпустит, пока каждого не опросит и знания не выявит.

Усевшись за свою парту, он толкнул локтем Гришку – ну что, как? Друг в ответ скроил жизнеутверждающую рожу – типа, не ссы, отлично прошло. Сам он сидел сейчас как на иголках – волновался. Когда вызовут да какой вопрос будет?..

– Сам иди, чего ты боишься? – зашипел Серега. Гришка помотал головой, а Серега тут же схлопотал от Наставника взгляд искоса и умолк.