Денис Шабалов - Человек из Преисподней: Часть 1. ДОМ

Во-вторых – ротация. От начала боя прошло не так и много времени, какой-то час – но ребят нужно было менять. Первый бой, впечатлений до черта, кто-то уже и кровь видел… Так недолго и крышей поехать. Это ведь не тренировка, по безоружным железкам пулять. Первый бой – он требования к выдержке еще какие предъявляет. Не всем по плечу… Усевшись за терминал, Серега, включив внутренние камеры казематов, раскидал по громкой связи приказы – и вторая смена, шустренько распределившись по позициям, заменила первую. При этом – не просто так, абы кто куда, а с умом распределял. Если позиция хороший обзор дает – например, номер один или два, которые прямиком на внешние ворота смотрят – туда бойца получше ставить, кто регулярно хорошие результаты показывает. Злодея, к примеру, Немого или Енота со Шпионом… А на позицию номер пять, которая, что у западного, что у южного каземата выходила на юго-западный УР – можно и поплоше. Простенко, например, или Снегиря. А еще – решить, в какую сторону все позиции занимать, а где оголить придется. Троих-то унесли, уже нехватка… Впрочем, тут все просто: накат больше с юга идет, значит, здесь и концентрировать людей.

И в-третьих – наблюдение и координация. Терминал позволял многое: камеры транслировали картинку в разных режимах, и по желанию он мог включать и режим ПНВ, и тепляк, и даже лазерный сканер, который показывал движущиеся в дыму фигурки контрóллеров смутными серыми пятнами. Четыре экрана, два на южную и два на западную сторону; верхняя пара – внутренние казематы, нижняя пара – галерея. Расквадрачены по числу стоящих камер, если необходимо – можно увеличить конкретную картинку во весь экран, с большим разрешением. И дополнительным плюсом значилась хитрость – в потолке Галереи установлено и замаскировано с десяток камер, которые могли дать вид сверху и показать, к примеру, затаившегося на дне траншеи кадавра, замыслившего недоброе. Увидел его, передал на позиции координаты – а там уж подстерегут…

За то время, пока Серега сначала занимался отстрелом одного единственного контрóллера, потом получением звиздюлей от Наставника, а затем эвакуацией раненых и заменой личного состава, картина боя в Галерях менялась несколько раз. Вернее, менялась она ежесекундно – но оперативных пауз в ней, после которых следовал очередной виток, прошло целых три, и теперь, сидя в кресле оператора, Серега наблюдал начало четвертой.

Юго-западный УР напротив башни уже был уничтожен, дымил жирной чернотой. Как и его сосед, южный. И, похоже, часть контрóллеров заняла позиции внутри – из тыловых амбразур в сторону Внутреннего Периметра летели трассеры, причем плотность их иногда достигала приличной величины. Кажется, там засели кадавры – оглядев мониторы, Серега видел сейчас на поле только механизмы. Бетон УРа не пробить, нет таких средств у Дома – значит, придется выкуривать. Но это уж наверняка ПСО пошлют… В западной Галерее хоть и есть движуха – но куда тише; здесь пространство открытое, спрятаться можно разве что за деревьями или в кустарнике попытаться незаметно залечь. Но это чревато, ибо цель опознается быстро, и еще быстрее по винтику разбирается. Поэтому машины здесь не сильно активничали: торчали у внешних ворот три платформы, соединив щиты черепахой, и вяло постреливали, когда удавалось; за щитами иногда мелькали и головы пехоты – но лишь на короткое мгновение, не выцелишь. Они словно ждали чего-то. С Периметра в их сторону тоже пока не летело – смысла нет, щиты если и пробьёшь, то заброневой урон минимальный; а куда чаще бывает, что и застревают в нем болванки. А вот в южной Галерее… в южной царил ад.

Машины закрепились здесь серьезно и продолжали развивать наступление. Сейчас посреди галереи торчало шесть боевых платформ, десятка четыре живых еще двухтонников и целая армия пехоты; и вся эта масса осторожно, метр за метром, ползла вперед, под стены, надеясь достичь ворот и амбразур ДОТов. Это всегда было основной целью машин: добравшись до ворот, выпилить плазменным резаком дыру и войти непосредственно в обиталище мерзких людишек; а дойдя до стены – забраться в бойницу ДОТа, куда без труда втискивался тот же четырехсотый. И вот уже Периметр прорван и враг внутри.

Орудия ДОТов хоть и работали навстречу, но с умом; не шквальным огнем, а короткими очередями по два-три выстрела, прицельно: операторы старались нащупывать бреши, ловить открывающихся, бить в слабые места – боезапас далеко не бесконечен… Иначе, барабаня длинными, можно за десять минут все выдуть. Да и на живучесть ствола влияет, а ствол куда дефицитнее, чем боезапас. Длинными – это уж когда совсем припрет, от отчаяния… Но и короткие очереди этим калибром впечатляли. Пятьдесят седьмой бьет страшно: пуля, попадая в бетон, взрывает его осколкам и крошевом, оставляя выбоины величиной с голову четырехсотого; если в песок угодит – так и вообще будто граната рванула; когда же нечаянный рикошет настигал мелкого контрóллера – разваливал его в ошметки.

А механизмы действовали, и действовали четко. Согласованно. Каждый класс имел свою цель и работал по своим задачам – машинам не нужно проговаривать команды в бою, они понимали друг друга со скоростью электрического импульса, как если бы люди общались друг с другом телепатией. И оттого эффективность и скоординированность их была чрезвычайно высока. ППКБ, укрывшись за щитами, медленно продвигались вперед – платформы разграждения не смогли вычистить Галерею полностью, и теперь штурмовым приходилось пускать в ход установленный на носу модуль разминирования. Дело небыстрое – подойти, закрыться вместе с миной от огня, выдвинуть длиннющие манипуляторы, откопать, вытащить, снять с боевого взвода. Либо, если есть возможность – расстрелять издали, приоткрыв щиты. Правда, тут можно и встречку словить – защитники тоже не дремали, пытаясь всадить в узкую щель между стыками… Платформы осторожничали: выжидали, когда огонь затихал, и лишь тогда, размыкая края, выпуливали в приоткрывшуюся брешь короткую очередь из бортовых пушек. Щиты дрожали от встречных попаданий; визжали, искря, рикошеты летящих во все стороны крупнокалиберных; кое-где плоскости уже напоминали ощетинившиеся иголками ежей от застрявших в броне болванок… но пока еще держали. Оно и немудрено – толщина до двухсот миллиметров. Тонны броневой стали! Даже пятьдесят седьмой не в раз возьмет, тем более под углом к нормали [112] Угол к нормали. Нормаль – это встреча снаряда с плоскостью брони под углом 90 градусов, то есть перпендикулярно. Чем меньше угол встречи приближен к нормали – тем ниже пробиваемость, вплоть до непробития и рикошета. .

Двухтонники неплохо сопротивлялись четырнадцатому со второго уровня, а тридцаткам 2А42 с ДОТов первого мешали корпуса ППК, за которыми они и укрывались; пятьдесят седьмым же с башен по ним почти не работали – слишком жирно, наиболее мощный калибр по инструкции оставался для самых тяжелых. Хотя и чесались руки, чесались… В итоге получалось, что лоб двухтонника укрыт корпусом тяжелого собрата, щиты закрывают правый и левый борт – и, находясь под острым углом к нормали даже для башенных пушек, зачастую отфутболивают и рикошеты пятьдесят седьмого… Ничто не мешало им долбить в ответ по ДОТам второго и третьего уровней. Чем они активно и занимались. Короткими очередями они клали в амбразуры, сбивая прицел, заставляя операторов уклоняться и пережидать – а тем временем делала очередной бросок пехота…