Сергей Вишневский - Холодное пламя: Гори!

Очередная попытка ухватить воздух и Дог по прозвищу «Калека», учитель и самый странный из всех знакомых Руса замер. Взгляд так и остался сфокусированным на небе.

Айзу сел в свое кресло и с каменной маской спросил:

— Что, уважаемый Дог, привело вас в наши края?

— Смерть моего сына, — произнес старичок сидевший у его стола.

Одет он был в просторную одежду белого цвета и опирался на мощную трость с рукоятью из резной кости.

— Смерть вашего сына, — повторил мэр, задумчиво смотря на старика.

Сомнений о каком именно сыне говорит старик у него не было.

— К сожалению, я не предоставлю вам информации о его смерти, — спокойно ответил Айзу. — Эта информация засекречена в интересах города.

— Засекречена? — уточнил старичок. — То есть вы даже не пытаетесь отрицать, что она у вас есть?

— Нет. Не отрицаем. Но и делится с вами о ней не будем. По крайней мере ближайшие двадцать лет.

Брови старика поползли вверх.

— Тогда, для начала, я хотел бы получить тело своего сына, — произнес старик, стараясь скрыть свое удивление от такого поворота разговора.

— Это так же невозможно, — ответил Айзу. — Мы с удовольствием избавились бы от этого тела, но в качестве доброй воли так же накладываем «вето» на право его осмотра.

Старик откинулся на спинку кресла и непонимающе уставился на мэра свободного городишки. Смятение и непонимание ситуации бурлило внутри, и он спросил:

— Вы понимаете с кем разговариваете? Нам ведь не надо даже объявлять общего сбора. Достаточно будет десятка слаженных групп из наших школ, чтобы вырезать этот городишко подчистую. Вы осознаете с кем разговариваете?

— Осознаю, — кивнул мужчина и открыл ящик стола.

Оттуда он извлек небольшую шкатулку. Из нее он извлек золотую монету с глянцевым искусным изображением на одной стороне. Кулак в обрамлении двух лавровых ветвей.

— Откуда? — окаменев от увиденного произнес старик.

— Лет десять один калека пришел ко мне и попросил разрешения поселиться в городе. Деньги у него были, но он нес за собой такой ворох проблем, что нахождение его в городе ставило под удар всех жителей. — начал рассказ Айзу. — Монету рода Дог он принес с собой и рассказал, откуда она у него взялась.

Собеседник заинтересовано поднял одну бровь.

— Он добыл ее у мага земли, который отобрал у него руку. Маг земли получил ее в качестве платы за его жизнь, — закончил мэр и спокойно принялся наблюдать как меняется лицо старика.

— Это очень опасные слова, — в итоге произнес он, с трудом удерживая маску.

— Да. Именно поэтому я ими ни с кем не делился, — кивнул мэр. — Но монету долга рода Дог я готов вам вернуть. Информацию и тело вашего сына я так же передам вам, но только через двадцать лет. Поверьте — это жизненно важно для нашего города.

— Я могу забрать монету силой, — спокойно ответил старичок.

— Никто не будет вам противиться. Можете забирать ее просто так и прийти в наши края с боевыми отрядами. Это ведь просто монета. Пусть и называют ее «Момента долга».

Старик поднялся, взял монету со стола и спрятал внутри своей одежды. Он молча развернулся, но все же спросил:

— Симу Дог жив?

— Нет. Погиб.

— Ученики? — уточнил старик и видя как молчит Айзу, кивнул. — Двадцать лет. Род Дог умеет ждать.

Как только старик вышел из кабинета глава города вздохнул и опустил плечи. Из него словно выдернули.

— Большие цели достигаются большими играми, — прошептал Айзу и достал трубку и кисет с табаком. Набивая его в трубку дрожащими пальцами, он пробормотал под нос: — Большие игры выигрываются с большими рисками. Только достигается это маленькими людьми…

***

— За Луну не волнуйся, — произнес Торк. — Она к Жулье ученицей пойдет. Она хоть и мелкая еще, но бойкая.

— Да, — вмешался Сулим. — На улице не оставим и приглядим как положено.

— Обговорено уже, — недовольно буркнул Жулье и оглядел парня. — Пойдешь через перевал Укто. За ним придешь в северные земли. Там уже лошадь бери. До перевала смысла нет. Там и раньше, говорят, обвалы бывали. А как упырь появился — там никто дорогу чинить не думал.

Парень встал, плотно свернул теплое одеяло, крепко перевязал веревкой и принялся прилаживать его сверху.

— На севере Норды живут, — продолжил говорить лекарь. — Они кулаками помахать не дураки. За словом в карман не лезут и чуть что сразу за оружие хватаются. Но никогда в спину не бьют. Вся прямо, глаза в глаза. Если с кем насмерть сойдешься — никто в драку вмешиваться не будет, если уж ты совсем не оскорбил. Могут по очереди вызывать, пока не убьют, но так чтобы в спину — никогда.

— Хватит на него жуть то нагонять, — недовольно заворчал Торк и развернул принесенный с собой сверток. — Ты вот, что… Это твоя работа. На клеймо тебе не давал права, потому без клейма будет. Я его немного довел и заточил.

Парень кивнул и принялся прилаживать короткий клинок на пояс.

— Вот тут серебра немного, то что продал из под твоего молота. И еще немного за то, что осталось. Я потом продам и… — тут кузнец оглядел парня, возмужавшего за последние пару лет и махнул рукой, почему-то отвернувшись.

— А я тут кое-что особенное принес, — произнес Сулим, достав небольшую сумку с меховым свертком. — Это называется «Кагана». Не мой профиль, но рецепт я знаю. Внутри этого меха зашито вяленое мясо со специями и кореньями. Оно долго не испортится. Режешь его и добавляешь в кашу. Не императорские яства, но не тухнет и плесень его не берет.

— Спасибо, — кивнул парень и убрал меховой сверток внутрь рюкзака.

Жулье протянул ему небольшой кожаный кофр, внутри которого что-то звякнуло.

— С Кожевенной улицы короб сделали. — произнес он. — Это лучшее, что у меня есть. Там концентраты. Он доходить будет еще несколько дней. Потом разведешь.

— Спасибо, — повторил парень и прицепил кожаный прямоугольный кофр на лямку.

— Ну, вроде все, — вздохнул Торки махнув рукой вышел из дома молодого дарования.

— Он переживает сильно, — улыбнулся Сулим. — Пойдем мы, чтобы… В общем пойдем.

— Я в тебя верю, — вздохнул Жулье и, хлопнув парня по плечу, устремился за пекарем на улицу.

Парень проверил рюкзак, оглядел дом и присел на лавку. Взгляд устремился на сестру, сидевшую с опущенной головой.

— Ну? Хоть обнимешь на прощанье?

Девочка поднялась и тихо наступая на старые половицы подошла к парню. Только сейчас он заметил, что на платье большое мокрое пятно. Всю процедуру прощание с ремесленниками, она молча проплакала, сидя на кровати в углу.

— Я даже ни одного всхлипа не слышал, — произнес Рус и обнял сестру.

Усадив ее себе на колени, он он достал из-за пазухи книжку и показал ее сестре.

— Давай на прощанье? М-м-м?