Илья Саган - Черный Камень

Миновав площадь, Элмер свернул на улицу, ведущую к хижине знахаря Гордея. Сделал сотню шагов и взял правее. Пристроившись за ближайшим дубом, я с удивлением понял, что направляется он к нищенке, до сих пор сидящей у обочины.

Она встала при его приближении, он что–то тихо сказал, но вдруг кинулся на нее, вцепился ручищами в шею и начал душить. Гвида охнула, захрипела, в лунном свете блеснули ее глаза, полные изумления и ужаса.

— Стой! Ты что творишь?! — заорал я, выскакивая из–за дерева.

Элмер резко обернулся, оттолкнул нищенку и бросился бежать. Я подскочил к едва стоящей на ногах женщине и только успел ее подхватить, как она тяжело осела на землю. Лицо ее потемнело, рот был широко открыт.

— Что случилось, Гвида? За что он тебя?

— Выжить… меня хочет… Сказал, мол… проваливай отсюда… Пришибу…

Голос ее срывался, она тяжело дышала, слова явно давались ей нелегко.

— Но почему?

— Он знает, что я не позволю темным… деревню захватить.

— Так значит, он все–таки последователь Ордена?

— Не сомневайся. Только молю… пока об этом ни слова! Ежели правда сейчас наружу выйдет, это… сделает его только сильнее.

Я пожал плечами.

— Хорошо. Здесь нельзя оставаться, Гвида. Куда тебя проводить?

Она слегка сжала мою руку.

— Спасибо, добрый человек. С тех пор, как мою хибару спалили, я прямо здесь и ночую. Да и нельзя мне отсюда никуда уходить. Это мой долг. Я должна видеть все, что творится в деревне. Нужно следить, чтоб силы зла не затеяли дурного.

— А вдруг Элмер вернется?

— Сегодня уже не появится. А потом… Осталось у меня несколько защитных свитков. Их не пробьет даже такой мощный воин, как он. Так что ступай спокойно, не тревожься обо мне.

— Ну, как знаешь.

Я пожал плечами и, махнув рукой, направился вдоль по улице. Шел и все время оборачивался, пока жалкая фигурка нищенки не растаяла в темноте.

По дороге в голову лезли невеселые мысли. Раз Элмер заодно с Максом, значит, теперь он мой враг.

Едва я переступил порог дома, как Диоген, облегченно вздохнув, пробубнил:

— Нельзя было вернуться пораньше? Зачем шляться в такую темень?

Блин, лучше б попугая завел.

— Не наглей, а? — устало попросил я. — Ворчишь, как старый дед. Да и не темно вовсе, луна светит.

Филин, однако, ничуть не смутился, напротив — перья над его глазами задрожали, он приосанился и важно изрек:

— То–то и оно. Как раз при лунном свете Дети Бездны и появляются.

— Кто?!

— Эх, ничего–то вы, странники, не знаете. Ладно уж, так и быть, расскажу, — он встряхнул крыльями и поудобней устроился на буфете. — Давным–давно, ещё до Великой Битвы, кто–то наслал порчу на горы Безмолвия: трава на альпийских лугах пожухла, деревья высохли, а лежавший на вершинах снег превратился в серую слизь, отчего ручьи и родники пересохли. Для народа зенолов, жившего в тех местах, наступили страшные времена: падеж скота, неурожай, болезни, голод, да ещё и Горные Великаны повадились нападать на деревни…

Великаны, Горы Безмолвия… Где–то я уже слышал о них.

— Какие они, зенолы? Бледнокожие, с черными губами?

Филин важно кивнул.

— Видел, значит? Все–таки ты не безнадежен.

— Конечно, нет. Мечом могу так ткнуть, что искры из глаз посыпятся.

— Не отвлекайся, — заторопился Диоген, уловив намек. — Так вот, отправились тогда вожди зенолов за советом к пещерным шаманам. Те провели ритуал и дали ответ: Дух Гор требует жертву. Нужно сбросить в Черное Ущелье тринадцать сотен младенцев, и тогда порча будет снята.

— Тринадцать сотен?! И они послушались?! — не выдержал я.

Диоген кинул на меня недовольный взгляд, я демонстративно приложил ладонь к губам и притих.

— А что им оставалось? Сбросили в бездонное ущелье плачущих младенцев, и все стало по–прежнему. Народец вздохнул было свободно, но тут на него обрушилась новая кара, плата за кровавую жертву. Иногда при свете луны к ним из иного мира стали приходить мертвые младенцы, белые, жуткие. Их прозвали снежить. С тех пор зенолы в вечной опасности. Спастись от Детей Бездны трудно: от их укуса тело быстро превращается в ледышку.

— Бр–рр… Но я‑то тут при чем?

— Снежить бродит по всему Синеусу, ищет ночных путников. Поэтому и прошу — в лунные вечера давай сидеть дома. Глядишь, и ужин пораньше будет.

Ну, Диоген Христианович! Ну, Андерсен! Так он все это сочинил, чтобы еду получить? Талант!

— Ну ты пожра–ать. А в харчевне мы чем, по–твоему, занимались? — я покачал головой и отломил ломтик пирога. — Ладно уж, держи, заслужил.

Кусок он тут же стрескал, но на этом не успокоился.

— Там только перекусывали, а ужин должен быть сытнее, — начал было Диоген, но, узрев перед клювом мой кукиш, обиделся и замолчал.

А я почесал зудящую ранку на предплечье — она осталась после укола, сделанного еще на континентальной базе — и завалился на печь. Надо было спросить у филина, что за Великая Битва такая, который раз про нее слышу. Но шумное посапывание с буфета свидетельствовало о том, что моя птица уже дрыхнет без задних ног.

Хоть я и повысил накануне интуицию, пророческий сон мне присниться не пожелал. Опять одни тени, неясные голоса и приглушенный плач. Ладно, будем ждать.

Серый, как и обещал, пришел рано утром. Я познакомил его с Лешкой, и они пожали друг другу руки. Надеюсь, подружатся. А вот со Светой Серега поздоровался довольно сухо. Отношения у них не заладились еще с того момента, как я пытался упасть с ковра–самолета.

Наскоро перекусив вчерашними пирогами, хотя и вкусными, но весьма поднадоевшими, мы создали группу и двинулись в путь. Я надел всю имевшуюся экипировку, сунул в суму сюрикэн, посадил Диогена на плечо, и мы впятером покинули деревню.

Гранитной плиты, на которую меня пару дней назад толкнула неведомая сила, на карте не было. Пришлось идти по памяти. Покружив по перелеску минут десять, я, наконец, вывел ребят к оврагу. Именно здесь пролегала тропа, принятая мной в прошлый раз за русло высохшего ручья. По ней мы и отправились на поиски загадочной пещеры.

Идти было непросто. Под ноги постоянно попадались булыжники, мы спотыкались, то и дело подхватывая друг друга. Я шел, поддерживая за локоть Светку, которая все время норовила упасть.

— Давайте посидим, — жалобно попросила она, в очередной раз едва избежав падения. — Устала.

Прерываться в самом начале похода в мои планы совершенно не входило. Я уже открыл рот, чтобы это высказать, но Серый меня опередил:

— Даже не думай. На серьезное дело идем, не до нытья. Устала — вали домой.

Светка обиженно передернула плечами и посмотрела на меня. Но, не найдя поддержки, молча двинулась дальше.

Через четверть часа изнурительной ходьбы дорога вывела к небольшому холму, подножие которого густо заросло стлаником. Продравшись сквозь кустарник, мы обнаружили в склоне дыру с рваными краями. Я заглянул внутрь. Темень жуткая, будто в глубине пещеры затаилось чудовище, пожирающее свет.