Александр Шапочкин - Возвращение клана

Ну а по прибытии в Москву, ко мне, почти в тот же день, явился с частным визитом сам Игорь Юрьевич Уткин. Отец Алисы и Надежды Игоревны. Который собственно и просил меня, в качестве одолжения его клану, временно приютить у нас обеих его дочерей, покуда он наводит порядок в своей вотчине.

Было это конечно не столь прямолинейно, а с выкрутасами и клановым гонором, из-за которого мужик вёл себя так, словно бы именно он оказывает нам одолжение… Но по неписанным московским правилам, не объявляя вражды между кланами в подобных просьбах, тем более, касающихся наследников, как бы они не звучали, отказывать было не принято. Да и я, против общества Алисы ничего не имел, какой бы странной мне эта девочка не казалась.

А там уже вокруг самих Уткиных вдруг вообще закрутилась какая-то хренотень. Некий «раскаявшийся» чинуша, вдруг дал несколько громких интервью в Московской прессе, в которых слёзно стенал о том, как злые чародеи из этого водного клана, сбили его с пути праведного. Событие это прошло бы бесследно, если бы в тот же день не выяснилось, что всю его семью жестоко вырезали, в чём полисная общественность немедленно обвинила родственников гостивших у нас сестёр. А затем и вовсе всё превратилось в фарс, когда следующим утром этот сдавшийся княжеским властям мздоимец Тишаков, был найден повесившимся в своей камере.

Полис, будто сума сошёл! Пресса в едином порыве рисовала из мелкого взяточника постоянного обитателя Ирия, а Уткиных разве что ленивый не сравнивал с червями из Бездны. И на фоне всего этого, выделялось странное отсутствие хоть какой-то реакции со стороны Кремля и тем более самого Князя, в то время как толпы разъярённых простецов уже разгромили несколько лавок принадлежавшие этому водному клану.

Вздохнув ещё раз и вновь потерев отбитые предплечья, я направился к выходу с тренировочной площадки, на ходу отряхиваясь от осевшей на тренировочную форму пыли и жирной всё ещё не до конца утоптанной почвы бывшего крытого сада.

«Мысль Алисы о помывке, была не такой уж и плохой идеей, — подумал я, глядя на свои перепачканные руки. — Кажется, наши уже смонтировали новую баню на сороковом этаже… Так почему бы мне туда не заглянуть?»

В идея чтобы я вместе с сёстрами Уткиными и остальными Бажовыми молодого поколения на время до начала занятий в Академии перебрался из особняка в Бажовский небоскрёб, принадлежала Старейшинам. Бережёного, как говорится — Уроборос охраняет! Так что покуда по всему Полису до сих пор продолжалась тихая возня между нашими чародеями и обнаглевшей киевской гильдией, Совет Клана решил хотя бы временно максимально обезопасить наши самые уязвимые цели.

В какой-то мере это была излишняя мера предосторожности, потому как Киевляне, получив пару раз по зубам быстренько собрались и большей частью свалили обратно в свой родной Полис. К тому же, жизнь чародея так и так сопряжена с постоянной опасностью и то, что по твоему следу возможно уже идут профессиональные убийцы вовсе не повод дрожать от страха и добровольно забиваться в самый тёмный угол. Чего от меня кстати и не требовали.

Именно с этими мыслями, я быстренько спустился на лифте прямиком на нужный мне этаж и следуя вывешенным указателям нашёл новенький банный комплекс. Скинув одежду в специально приготовленную для этого корзину, я подписал прикреплённую к ней бирку и подхватив с вешалки чистое полотенце, побежал в душевую комнату.

* * *

Утро двадцать девятого августа, началось с шума и гама в коридоре, а так же ощущения полного недосыпа, ибо большую часть ночи Лена с Алёнкой требовали от меня «внимания», которое они точно недополучат в ближайшие месяцы. Суету же и крики, генерировали будущие студенты Академии и школьники, которых как и меня временно разместили на бывшем «гостиничном» этаже небоскрёба.

Да, к сожалению в этом году, у меня уже не получится козырять особым статусом и ежедневно бегать на ночовку в клановый особняк. По требованию Совета Попечителей, Баяр Жумбрулович вынужден был закрутить гайки и теперь академический статус, в том чисел и связанный с постоянным проживанием абитуриентов на территории кампуса стал единым для всех. Без исключений.

Так что «лафа и домашняя нямка с тёплой не одинокой постелькой» — закончились! Настало время тряхнуть стариной и вновь заселяться в студенческую общагу. И оставалось только надеяться, что мой новый сожитель, будет хотя бы в половину таким же адекватным парнем, каковым оказался в позапрошлом году Борислав, после того как мы наши с ним общий язык.

Впрочем, нет худа без добра, потому как я точно знал, что одна стеснительная кареглазая красавица-первокурсница мало того, что гарантированно продолжит учиться в Тимирязевке, так ещё и будет проживать в женском корпусе неподалёку от меня. Это как миниму примеряло меня в с вынужденными лишениями, а заодно позволяло мне с оптимизмом ждать начинающийся учебный год.

— Ты, что? — остановила меня Лена, когда я, надев новую повседневную форму Академии, а так же экипировавшись оружием и закрепив подсумки, накинул на себя свой любимый бажовский плащ. — Ты, прямо вот так вот пойдёшь?

— Да, — ответил я. — А что?

— Без сумки… Да ты даже вещи свои не собрал! — возмутилась девушка.

— Не собрал, — кивнул я соглашаясь. — Во-первых, сегодня у нас первый день и соответственно официальное заселение, а занятия начинаются только в понедельник третьего числа. А во-вторых, я даже не знаю, что мне понадобится, а что нет. Тем более, что я студент, а не заключённый. Так что разберусь что, где, куда, а потом просто заеду за вещами.

— Хм… — моя «Тень» смерила меня скептическим взглядом с ног до головы, после чего отвернулась к туалетному столику, возле которого сидела и вновь занялась наведением красоты на своё и без того милое личико. — Будем считать, что я тебе поверила. Или уже! Целовать не буду у меня гбы накрашены…

— Лдано, — усмехнулся я. — Увидимся…

В холле возле лифтов, меня уже дожидалась собранная и причёсанная Алиса. В отличии от меня, в наглую решившего явиться в Академию налегке, у девышки с собой был аккуратный походный рюкзачок средних размеров, с которым она собственно и переселилась к нам на временное проживание. Окинув меня своим обычным «добродушным» ледяным взглядом, она коротко поздоровалась и убрав в карман пиджачка маленькую книжицу которую до этого читала, пристроилась сбоку от меня.

— Вместе со всеми на паровике поедем? Или пробежимся? — поинтересовался я, когда лифт, звякнув остановился на нашем этаже и молодая девушка-лифтёр из бывших простецов Шнуровски, споро открыла входную решётку и распахрнула дверцы, с улбкой ответив на моё вежливое пожелание доброго утра.