Дмитрий Ермаков - Ладога [litres]

– А ну, тихо. Мы – свои.

Алиса подошла к коллеге.

– Варя, Варя это я. Алиса Чайка.

Увидев знакомое лицо, та перестала брыкаться и вырываться.

– Мы пришли, чтобы навести тут порядок. Не бойся. Один мой друг тяжело ранен, надо помочь. Ты с нами?

Девушка энергично закивала. Только после этого Пес отпустил ее.

Полковник положил раненого Молота на кушетку.

– Пулевые, в грудь, – принялась объяснять Чайка. – Надо пули извлечь и кровь остановить.

– Поможешь мне? – спросила ее Варя, внимательно осмотрев раны Бориса.

Алиса кивнула. Медсестры занялись подготовкой к операции.

– Кто-то должен остаться охранять, мало ли, – шепнул Игнат Бодрову. – Штурмовать логово гада втроем, конечно, стремно. Но… Сам понимаешь.

Дмитрий Александрович на миг задумался, а потом подозвал Лену Рысеву.

– Ленок, останешься с ними.

Рысева с автоматом на изготовку заняла позицию в коридоре у двери медпункта.

Полковник, Пес и Бадархан ринулись дальше.

В коридоре, который вел в административный сектор, сталкеры увидели двоих охранников. Они стояли у двери кабинета Альберта Вилкова.

Игнат проверил пистолет и чертыхнулся.

– Блин блинский. Один патрон остался, – проворчал он.

– Теперь можно и пошуметь, – усмехнулся Бодров.

Не теряя времени, Дмитрий Александрович шагнул вперед и одной короткой очередью срезал обоих охранников. После чего подскочил к двери и выбил ее ударом ноги.

Председателя там не оказалось. Кабинет был пуст. На стуле висела куртка Вилкова, на столе лежали какие-то бумаги и стоял микрофон. Через него руководство общины делало важные объявления населению.

– Вот дерьмо. Удрал, гад… – Псарев в ярости пнул ногой стул.

– Сбежал, оставив бумаги на столе и не забрав с собой охрану? – полковник скептически пожевал губами. – Не-ет. Вышел куда-то. Ну и хрен с ним. Зато есть микрофон.

Бодров подошел к столу, сел перед микрофоном. Проверил, работает ли тот.

– Раз-раз, проверка связи, – произнес Дмитрий Александрович. Из динамика, висевшего на стене, раздался его голос.

– Жители бункера! К вам обращаюсь я, Дмитрий Бодров, – продолжал он. – Тирании и бесчинству пришел конец.

Игнат и Бадархан с автоматами в руках вышли в коридор. Им предстояло держать оборону до тех пор, пока полковник не закончит речь. А дальше – уже не важно. Прервать работу внутренней связи можно было лишь из одного помещения – из кабинета председателя. Еще можно было обесточить весь бункер или сломать все динамики. Другого способа остановить выступление Бодрова не существовало.

Не прошло и минуты, как в коридоре раздались торопливые шаги множества ног. Бойцы, верные Вилкову, спешили в административный сектор.

– Ну че, суки. Повоюем?! – усмехнулся сталкер и перехватил поудобнее автомат.

– Кажись, пришел нам обоим капец? – добавил Псарев, обращаясь к Бадархану.

– Заберем с собой побольше ублюдков, – шепнул в ответ азиат.

– Эт точно. – Игнат сплюнул сквозь зубы, поймал паузу между ударами сердца и плавно надавил на спусковой крючок, выпуская в первого врага, показавшегося из-за поворота, короткую очередь.

Стрельба и крики, раздававшиеся в коридоре, не остановили полковника. Он продолжал ровно, размеренно произносить заранее приготовленный текст.

– Путь, который вам предлагают люди, незаконно захватившие власть, приведет всех в тупик. Вилков смог убедить вас, что единственный способ выживания в бункере – это избавление от балласта. От так называемых лишних ртов, – звучал во всех закоулках убежища его спокойный, сильный голос.

Звуки выстрелов временами заглушали слова Бодрова, но смысл его речи они не сильно искажали.

– Думали ли вы о том, что будет, когда ресурсов перестанет хватать для оставшихся граждан? Догадаться несложно. Будет новая чистка. И каждый из вас будет с ужасом ждать черного списка. И надеяться, что его нет в этом списке. А то, что в нем окажется его сосед, друг или брат, не так уж и важно. Вы хотите такой жизни?

Дмитрий Александрович сделал короткую паузу и продолжил. Теперь он говорил пламенно, со страстью, вкладывая в слова все свои чувства, стараясь перекричать не смолкающий грохот перестрелки за дверью.

– Звягинцев говорил, что мы, оккеры, – флагманы вашей экономики. И это так, черт возьми! Изменения уже начались. Раньше многие цеха простаивали, некому было в них работать. Не использовалась половина теплиц. На охоту ходило меньше двадцати человек. Пришли оккеры – и во всех отраслях хозяйства появились рабочие руки. Кризис можно преодолеть! Нужно еще совсем немного, всего два-три месяца – и бункер сможет прокормить всех своих жителей. А что выбираете вы? Жрать друг друга? Да или нет?! Если нет, тогда встаньте все на борьбу с этими нелюдями. Докажите в бою, что вы достойны гордого звания «человек»! Будьте отважны!

На этой фразе Бодров изначально планировал закончить речь. Лучший финал для самого главного в его жизни выступления сложно было представить. Да и грохот перестрелки за дверью не утихал, а это значило, что времени у полковника осталось мало. И все же он решил добавить еще кое-что…

– Я обращаюсь отдельно к вам, братья-оккеры! Вспомните, как вас принял Звягинцев. Как он отстоял ваше право здесь жить и работать. А теперь вы признали власть убийц и палачей? Мне стыдно быть одним из вас. Я призываю вас своей кровью смыть позор, граждане Оккервиля.

Дмитрий Александрович выключил микрофон. Больше от него ничего не зависело. Стрельба в коридоре не стихала ни на миг. Бодров взял автомат и ринулся за дверь. Он успел как раз вовремя. Упал на пол, выронив автомат, убитый Бадархан, получивший пять ранений в грудь и живот. Рядом рухнул, зажимая рану в правой руке, Игнат. Они не могли больше сражаться. И тогда в свой последний бой вступил сам полковник.

Он ринулся прямо на наступающих врагов и обрушил на них шквал убийственного свинца.

Его автомат был беспощаден. Короткими очередями Дмитрий Александрович скосил пятерых бойцов Вилкова, и лишь после этого двум уцелевшим врагам удалось изрешетить его пулями. Полковник упал на пол, истекая кровью. Опустошенный АК выпал из его слабеющих рук. Но Бодров умирал со спокойной душой.

«Я прожил неплохую жизнь, – думал Дмитрий Александрович. – Пора отдохнуть».

Полковник улыбнулся в последний раз и умер.

Битва в бункере тем временем продолжалась.

Иван Громов был у себя в тот момент, когда на пороге показалась запыхавшаяся Ксюша.

Он вернулся из столовой, принес еды себе, Светлане Сергеевне, Боре и Грише. Они вчетвером вяло ковырялись в тарелках. Еда была совершенно непотребная – черствые сухари, которые приходилось долго размачивать во рту, и какие-то подозрительные консервы, явно из самых дальних закромов бункера. Даже вода имела неприятный, затхлый привкус. Обещания Вилкова насчет возобновления вылазок охотников остались лишь сотрясением воздуха. Ни одна группа охотников на поверхность так и не вышла.