Евгений Щепетнов - Ботаник. Изгой

Можно было бы навести магическую иллюзию, но магия непредсказуема, а еще — снимается просто мгновенно. Например — стоит попасть в зону действия амулета антимагии, который висит на шее прохожего, либо в городских воротах, где находятся два мощнейших амулета, регулярно поддерживаемые армейскими магами. Хорош бы я был, если бы во время прохода через ворота с меня вдруг спала наведенная маска! Вот было бы радости моим неприятелям…

Я не боялся идти прощаться с братьями. Был уверен, что возле тел будет очень слабый заслон. Поставят одного человечка из не самых упертых и ревностных сыщиков — да и хватит для приличия. Ни один человек в своем уме не пойдет туда, где его точно ждут неприятности. Кроме меня. Меня учили делать все так, как никто и никогда не ожидает. Принимать абсолютно нетривиальные, парадоксальные решения. Вот, например — все уверены, что я сейчас навсех парах лечу к своему замку, но делаю это кружными путями — через Степь. Степняки враги Империи, а значит, мои друзья.

Сомнительный вывод. Я могу быть врагом всем вокруг, и это не означает, что подружусь с кем-то из врагов Империи. Кстати — против Империи у меня нет никаких возражений. А вот против некоторых ее правителей — определенно.

В моей свите женщина родом из Степи, и насколько я понял — довольно-таки родовитая. И что это значит? По простой и незамысловатой логике — Скарла отмычка к отношениям со степняками. Только это все чушь собачья. Она уже давным-давно забыла, что жила в этой чертовой Степи. Скарла давным-давно имперская горожанка, и если что-то от степи в ней осталось — так это умение ездить на лошадях, драться, стрелять из лука, а еще — знание языка. В остальном — она отступница, давно потерявшая контакт со своим родом. Порченая, бывшая наложница «белых мокриц».

И что тогда мне остается? А то, что я и сделал: распустил свою свиту. Скарла с Барби отправилась в Степь. Двух женщин — одну старую, другую больную, при смерти — скорее всего не тронут. Старуха никому не интересна, а к больным степняки относятся настолько подозрительно, что шарахаются от них будто те несут в себе страшное проклятие.

Кстати — по большому счету оно так и есть. В истории бывали такие случаи, когда степные роды вымирали дочиста, и десятки лет никто не решался не то что взять хоть какую-то вещь, оставшуюся в опустевших шатрах, но и просто войти на место, усыпанное костями умерших больных. Только после нескольких степных пожаров, очищающих землю и предметы, самые отчаянные или жадные решались подобрать монеты или обугленное дорогое оружие.

Максима я отправил прямиком домой. Только не в замок, а в город. Снимет комнату, найдет работу — например, охранником к купцу или вышибалой в трактир — и будет дожидаться, когда я его найду. Способ связи мы с ним обговорили.

Ну а я…я прощаюсь с братьями и направляюсь на корабль. Да, на тот самый, на котором мы и приплыли. Он все еще стоит в порту. Выдавать себя не собираюсь, просто пойду, да наймусь на него бойцом. Или матросом. Матросом не хочу — уж больно бесправное существо, но если понадобится — наймусь и им. Хотя честно сказать — в матросском деле ни черта не понимаю, а значит — низшая ступень корабельной социальной лестницы. Самая грязная работа, насмешки и возможно — побои.

Хотя ведь тут в командах судов редко бывает разделение на матросов и охранников — когда припекает, с оружием в руках выходит вся команда, прекрасно понимая что в случае проигрыша живыми они точно не будут.

Можно было бы попробовать попасть на другой корабль, который доставит меня домой за деньги. Но во-первых, это стоит приличных денег — придется нанимать весь корабль, я потолкался в портовых тавернах и узнал, что никакой из находящихся в порту кораблей не собирается посетить те края. Идти же до соседнего города — это несколько дней.

Деньги у меня есть — я хорошенько помародерил у Союти, будто знал, что деньги нам пригодятся, а кроме того — деньги были и у разбойников, которых мы побили перед акцией, и у агентов тайной службы. Опять же — оружие, которое мы захватили. Скарла с Максимом сбыли его в порту, и хотя дали за эти железяки хорошо если четверть их реальной стоимости (нам светиться нельзя, и торгаши это сразу понимают!), сумма получилась очень даже приличная. Голодать никто из наших не будет.

Все корабли под контролем, так что если попытаюсь нанять корабль — меня тут же вычислят. Нет, сделаю так, как от меня не ожидают. Опознать точно не смогут, уверен. У меня даже глаза сменили цвет. Они стали фиолетовыми. Не синими, не карими, не зелеными — фиолетовыми. Наверное, это все-таки результат мутации после попадания черного снадобья в мой организм. Я и сам не знал про глаза — Скарла заметила. Может и еще что-то проявится, но пока только так. Не считать же мутацией то обстоятельство, что я стал тощим и жилистым, как…хмм…даже не знаю, с чем сравнить Или — с кем. Но скорее всего это возрастное. Расту я, черт подери! Мне почти шестнадцать лет! Пора и взрослеть. Папаша не был толстым — если не тощий, то сухощавый, это точно. Хотя жрал, как голодный волк.

Я тоже ем много. И не толстею. С одной стороны — вроде бы и хорошо, с другой…стоит вовремя не перекусить — готов быка сожрать. Или того, кто под руку подвернется.

В городе я застрял на неделю — отправил свою свиту, а сам задержался, чтобы осмотреться и прислушаться. Жил в дешевых ночлежках, ел в недорогих тавернах, наслушался, ага…аж тошно стало! Оказывается, мы (Конто) злоумышляли против Императора и его власти, а я так вообще главный злодей — прокрался со своими приспешниками в Клан Союти и убил их, верных соратников Императора. И вообще я проклятый некромант. И за мою голову объявлена награда — сто золотых. Неслабо меня ценят!

Бойцов Конто, что охраняли меня и братьев, разоружили, тихо порубили и где-то закопали. Всех казнили без суда и следствия. Мерзкая, подлая история. Больше тридцати человек…

И это говорит тот, кто обрек целый Клан Союти на смерть? Так этот Клан желал моей смерти, и смерти моих братьев. И я вынужден был защищаться. Если бы не убил их сейчас — они бы убили нас на свадьбе, абсолютно в том уверен.

— Капитан! Капитан! — стук в дверь каюты поднял капитана с кровати, и он пошел к двери, полон самых отвратительных предчувствий. Он давно уже был бы в плавании, но его заставили стоять в порту до конца оговоренного в контракте с Конто срока. Ясно — зачем заставили. Рассчитывают, что младший Конто, единственный, оставшийся в живых проберется на корабль желая отправиться домой. Идиоты!

— Что случилось? — капитан тяжело уставился на помощника из-под набрякших бровей. Он пил уже неделю. Во-первых, от страха — не дай боги власти признают его соучастником преступления Конто. Ведь он их сюда привез!