Евгений Щепетнов - Ботаник. Изгой

Смотрю в чашку с мясом — чашка вылизана до блеска. Все съел! Черт подери, и куда в него столько полезло?! Чуть дальше, в углу, замечаю кучку. Ничего так кучка…впечатляющая! И пованивает. Мда…надо что-то насчет этого подумать. Загадит мой Уголек все окрестности, только волю ему дай. Нужно сразу приучать его к лотку. Вот только где взять лоток? Придется делать…или приспособить один из деревянных ящиков для зелени. Только где бы его взять? В городе я видел такие лотки, в лавке торговца товаров для мелких купцов и путешественников. Если по земным меркам — эта лавка что-то среднее между магазином «Охота» и «Хозтовары». Но лотки ТАМ, а я — ТУТ. Проситься в город, в увольнительную, когда еще и недели не прослужил — это как-то глупо. Посмеются, да и откажут. Увольнительную надо заслужить. Придется тут добывать лоток.

Глупо. Я погряз в интригах, за мной охотится весь мир, и вот…я рассуждаю о том, где бы взять лоток для своего котика.

А может не глупо? А может не вся жизнь в интригах, в выживании, в смерти и крови? Может просто хочется пожить! Скучно, сытно, чтобы текли дни, один похожий на другой, но чтобы в каждом был садик, маленький прудик с рыбками, одуряющее пахнущие ночные фиалки и котики — черненький, беленький, серенький… Чтобы я их ловил, выскакивающих из-за угла, стаскивал с крыши матерясь и хохоча одновременно, чтобы гонял, когда они под окном с дикими истошными воплями начинают выяснять кто из них главнее. Чтобы мы с моей любимой женщиной обсуждали проделки нашей Стаи, и чтобы теплое мурчащее существо ложилось мне на грудь — гладкое, родное, такое приятное на ощупь.

Счастье. Это — счастье! Люди не ценят, люди не понимают своего счастья. Покой и коты — это и есть жизнь. Дом, в который хочется вернуться. Любимая женщина, которая ждет и волнуется, когда тебя долго нет.

Увы, мне в моей жизни этого не досталось. И так хочется счастья…ну хоть немного счастья! Начну с котика, а там уже и посмотрим. Может и любимая женщина появится. А дом…мой дом — замок Конто.

Нарубил мяса, положил в чашку. Проверил воду в плошке — хорошая вода. Погладил Уголька, проверил, как он дышит. Нет, все в порядке — дыхание ровное, сердце стучит размеренно. Отдыхает существо, не буду его теребить. Пусть спит. Вон, как ногами подергивает — бежит…бежит…бежит…смешной такой.

Почему-то улыбаясь во весь рот, вышел из лаборатории, вернул на место дверь и пошел по коридору на выход. Привычно, как и всегда, осмотрелся через маленькие смотровые щели в стене, и дождавшись, когда никого в пределах видимости не будет — выскочил на белый свет.

Всегда существует возможность, что меня могут застать так сказать «на горяченьком». И что тогда делать? Честно сказать — не знаю. По-хорошему, чтобы сохранить эту невероятно важную тайну — я должен убить несчастного, оказавшегося не в том месте, не в то время. Но решусь ли на это — не знаю. Только представить — выхожу я, и рядом оказывается девчонка-рабыня вроде моей Альдины. И что я сделаю? Перехвачу ей горло кинжалом? Возможно что Фролов так бы и сделал — выполняя важное государственное задание. А что сделал бы Альгис? Нет, не смог бы убить. Скорее всего постарался бы нейтрализовать, а потом стереть память. В принципе такая возможность существует, хотя это очень хлопотно и опасно. Для всех опасно — и для Альгиса, и для пациентки. Для него — шанс того, что колдовство не подействует и она его все-таки выдаст. Для нее…девочка просто может умереть от передозировки снадобья или каких-то побочных эффектов. Никто в мире не знает, как может подействовать лекарство на того или иного человека. Иногда действует лучше, чем ожидалось, иногда… В общем — все это знают и рассчитывают на лучшее.

Обеденный перерыв уже заканчивался, тренер выстраивал ряды, когда я заметил знакомую высокую фигуру, наблюдающую за нашим строем. Кендал. Он стоял в тени замка и пристально смотрел на меня немигающим взглядом, будто змея, заметившая добычу. Я сделал вид что его не замечаю, но Кендал не ограничился наблюдением. Он сделал несколько длинных плавных шагов и будто перетек в точку рядом со мной. Двигается он поразительно красиво, ни одного лишнего движения! Всегда любовался и даже немного завидовал.

— Тихий, пойдем со мной…мне надо с тобой поговорить.

Кендал повернулся и пошел к входу в замок, ничуть не заботясь, иду я следом или нет. Ну а я вышел из строя, предварительно отсалютовав тренеру (тот скорчил недовольную гримасу) и пошел следом. Что я еще мог сделать? Сказать, что не хочу разговаривать со вторым человеком в замке?

Кендал привел меня в свою комнату — довольно-таки подзапущенную, как будто в ней давным-давно никто не убирался. Смятая постель не первой свежести, на столе — тарелки с присохшими к дну объедками. Я покосился на стол, Кендал заметил мой взгляд, вздохнул:

— Да…никого сюда не пускаю. Что-то я слегка опустился, точно. Оно и немудрено…после всех этих событий.

Я насторожился. Да с какого рожна он МНЕ, Тихому, это все сообщает?! Да ниже меня только слуги и рабы! Он не должен, он не может говорить со мной, как с ровней! А тут вон что! Это могло означать только одно. Он меня раскусил. Впрочем — я этого ожидал. И чего греха таить — на это надеялся.

— Альгис…я рад, что ты жив — Кендал не смотрел в мою сторону, глаза его были направлены куда-то за окно, в сад, туда, где невидимые за деревьями располагались бывшие мои грядки с лекарственными травами — Когда пришла весть о гибели твоих братьев, о том, что ты в бегах — я вначале ушам не поверил. А когда вестник показал указ Императора…в общем, я думал — мир рухнул. И я до сих пор не могу прийти в себя. И не знаю, что мне делать. Я служил Конто много лет. Клан меня не обижал, Клан дал мне многое — деньги, славу, власть. Я поклялся служить Клану, и не сбрасываю с себя этой клятвы! Пока жив хотя бы один из Клана — я буду ему служить. Тебе, Альгис.

Кендал сел на стул с высокой спинкой, положил на колени огромные клешнястые руки с ладонями-лопатами. Пальцы его кажутся тонкими, но это только потому, что кисти рук его огромны в сравнении с обычным человеком. Мои ладони просто тонут в его ладонях, и стоит ему чуть нажать — кисти рук хрустнут, превращаясь в комки кровавой плоти. Он невероятно силен. Наверное, он бы легко скрутил в трубочку лезвие стальной лопаты — если бы такие лопаты существовали в этом мире. Здесь применяли деревянные лопаты с окованной сталью кромкой — сталь слишком дорога, чтобы пускать ее на лопаты.

Оба молчали. Я стоя возле стола, Кендал, сидя на стуле. Сесть он мне не предложил, да и что толку в формальных жестах? Я могу поступать так, как хочу и здесь, и во всем замке, и на всей земле Конто. Потому что Я здесь хозяин. Я здесь главный. Царь и бог этого маленького мирка.