Денис Владимиров - Стаф [СИ]

— Закройся! Достал!

Уголовник присел на уши последней девушке, и, судя по веселому частому смеху последней над незамысловатыми порой пошлыми шутками — добивался своего. «Пацан к успеху шел». В обычной жизни трудно было представить явную бизнес-леди в подобной компании.

Нения на раз стирала социальные границы. И теперь подтянутая, спортивная девушка, смотревшаяся на тридцать, с чуть накаченными губами, наращенными ресницами и огромными голубыми глазами, выглядевшая даже здесь на двести из ста, довольно мило общалась с криминальным элементом. Мужчиной за сорок в многочисленных шрамах, с ломанным в прошлом неоднократно носом, в расплывшихся синих перстнях, опознал лишь один — «отрицалово», да воровские компасы. Еще крепла уверенность, что у него на груди или спине найдется иконостас и купола без «крапа золота».

Откуда подобные знания? Во-первых, я застал конец девяностых и начало двухтысячных с дикой пропагандой уголовной культуры, а, во-вторых, у меня хороший знакомый, одногруппник, прямо таки заразился идеей воровской жизни, поэтому постоянно нес свои невеликие знания в массы. С фанатизмом любого адепта прикоснувшегося к «великим» тайнам. Его мечта, кстати, «сесть по хорошей статье и топнуть лет семь» сбылась, взяли тогда за разбойное нападение. И больше его никогда не видел. Да и не хотел.

Впрочем, прислушивался я в основном к наставникам, беседы товарищей по счастью или несчастью не имели для меня никакого смысла. Их предположения, догадки и прочие сентенции отдавали шаманизмом. Единственное, что имело хоть какое-то значение — знание каким образом и как «попали» в другой мир мои спутники. Так Фокс, Гарпия, бизнес-леди, чье имя оказалось Вилена — добровольно покинули старушку Землю, отдав все ценности посредникам, у каждого и каждой имелась своя причина, которую не спешили озвучивать.

Быкан сказал раньше о том, что он, как и я, оказался не в том месте и не в то время, уголовник по кличке Грин — после имитации его смерти на электрическом стуле, брюнетка миляшка-симпотяшка, шагающая рядом со мной — неизвестно. А вот Бара-Бек несмотря на безобидную внешность был приговорен к высшей мере наказания. И после встречи с палачами очнулся, как и бандит, уже на Нинее.

Получалось, с последним следовало держать ухо востро, интересно, за что его так? Конечно, существовала вероятность судебной ошибки, но крайне, крайне мизерная.

Между тем Джоре, чуть помолчав, продолжил:

— Да, Саш, понимаю, они сами тогда полезли в бутылку. Ответили за свое по полной программе, но… но можно было не превращать их в пепел. А сегодня ты смогла сдержаться, меня вызвала, не устроила геноцид. И это во время реабилитационного периода! Поэтому ты у меня — красава, чудо ты мое…, — ворковал тот, куда тому голубю, — За четверых чистых, учитывая, до этого без всякой видимой мотивации два убийства, скорее всего, перевели куда-нибудь подальше, и до самого Мертвого сезона на Первой башне, например, куковала. Я же, пока не проведу курс обучения, себе не принадлежу, и не смог бы быть рядом. Не хочу тебя, любимая, терять даже на это время. Встречи наши и без этого коротки, а расставания убивают… Просыпаться без тебя рядом — пытка. Дурацкий закон! Ну почему я не могу жениться на тебе? Сколько мы уже вместе? И все как дети, вынуждены скрывать чувства, прятаться по углам… Бесит. Нет, не так, кроет! И ведь все знают о наших отношениях, но приходится. Закон есть закон… Млятство!

— Забыл уже? Полтора года через четыре дня, как ты меня совратил. Местных. Но если ты серьезно решил бедную девушку совсем закабалить и превратить в домашнюю рабыню, то не вижу тебя на коленях, руки, сердца и кольца. И, кстати, будет очень романтично, если еще и цветы…

— Ты же все знаешь!.. Это невозможно! — явно раздражаясь, ответил мужчина, — Злые шуточки, Сань, ой, какие злые. Не стоит. Хотя раз не сожгла идиотов, то черт с ним, потерплю. Главное, чтобы у тебя все было хорошо. У нас.

— Дорогой, ты не понял, я не шучу. Я ухожу из Дланей…

— Да, кто тебя отпустит?! — нервно перебил ее наставник, — Ты понимаешь, что из Карающих так просто не выходят? Не та организация!..Только смерть, а из-за увечий крайне, повторюсь, крайне редко! И то потом под колпаком! На моей памяти таких товарищей едва больше десятка наберется. А я почти двадцать лет в данной структуре… Фантазерка!

— Вот моя индульгенция, — похлопала та с улыбкой ладонью себя по животу.

— Какая, к черту… Стоп!.. Стоп-стоп-стоп! Ты серьезно?! Ты реально серьезно говоришь?!

— Да! Сама только с утра узнала. Срок — почти две декады. Провидец дал девяносто шесть процентов, что ребенок будет мальчиком, восемьдесят девять — чистым с тремя «А» и значками плюс-плюс, и сто, что просто с тремя ашками. Ну, как тебе мои «фантазии»?

— Спасибо! Спасибо, Великий Холод! — проорал Джоре, не обращая внимания на окружающих, смотря куда-то вверх. Затем порывисто обнял Саманту и закружил.

А на «пусти, дурак! Плеть!», ответил очень серьезно, бережно ставя девушку на тротуар:

— И черт с ним! Мне плевать! И всегда было плевать, ради такого хоть минуту, хоть две потерплю, хоть до самой Смерти! — и по каким-то интонациям в голосе становилось понятно — это не бравада, не просто брошенные в порыве чуЙств слова, а то, на что он готов реально пойти без всякого сожаления.

Мне даже стало немного завидно, вместе с вопросом, а ради кого или чего я готов биться до последней капли крови, терпеть адскую боль и… отдать жизнь, кроме самого себя? А от предельно честного ответа окончательно испортилось настроение — нет таких людей ни на Земле, ни на Нинее.

Данный аспект, конечно, порождал еще один довольно интересный и безрадостный вывод, точно также не имелось и тех, кто за меня пойдет и в огонь, и в воду. И тут же задал сам себе вопрос, а нужны ли они? Опять правдивый ответ — нет. Не хочу проходить снова через это все. Друзья и любимая женщина — предадут. Всегда. Соблазны непреодолимы, c'est la vie, как говорят французы. И «ви» здесь только для себя и ради себя. А затем сопливо-слезливое объяснение морального падения или броска тебя через причинное место: «понимаешь»…

Не понимаю, не хочу понимать!

С этим я сталкивался.

Смысл снова наступать на те же грабли? Никто не обронит слезинки после смерти? Не вспомнит? И? Уже смешно, мне тогда точно будет все равно. Опять мысли о конечности бытия не вызвали страха, как раньше. Я не старался их прогнать, как можно скорее. По крайней мере, для всех своих знакомых Там, я уже мертв или скоро перейду в такой ранг. Заблудился ночью в лесу, а потом сожрали медведи, готовясь к зимней спячке, волки или напала рысь.

Но вывод опять из всего следовал однозначный и неожиданный — надо становиться самому той силой, к которой захотят прислониться многие. Использовать всех, брать максимум. Быть лучшим из лучших, самым матерым сталкером или рейдером, в крайнем случае, «черным искателем», но не собирушкой. Не нравилось мне такое самоназвание. Вспомнилось из мультфильма про «Беду»: «Как вы яхту назовете, так она и поплывет». А для этого необходимо учиться, учиться и еще раз учиться, как завещал Ленин, и здесь отнюдь не делу коммунизма, а всему. Но пока первая задача — выживать.