Павел Марушкин - Дело маленьких дьяволов

© Марушкин И., 2021

© ИК «Крылов», 2021

Всему на свете рано или поздно приходит конец – в том числе и ясной погоде… Распорядитель похорон то и дело бросал тревожные взгляды на небо. Солнце покуда жарило вовсю, но на город быстро наползали плотные, с просинью, клубящиеся тучи. Скоро они закроют ослепительный диск, и хлынет ливень; а именно сейчас благословенная влага небес не слишком уместна. Досадно!

Старая вера фрогов весьма изобретательна по части похоронных обрядов. Честного работягу, крестьянина или ремесленника примет в себя земля: ведь их трудами приумножалось её богатство. Рыбак обретет покой на речном берегу, под шелестящими камышами. Знатной персоне к лицу прохладный семейный склеп, ну а бродягам и душегубам – тем, без лишних церемоний, прямая дорога в болото, под толстый ковёр мхов и гниющих водорослей.

Но сегодняшний мертвец не относился ни к одной из перечисленных категорий. Подполковник Тыгуа был воином и учителем воинов – а значит, тело его можно было доверить лишь буйному пламени погребального костра.

Я наблюдал за обрядом со стороны, загодя подыскав себе местечко в тени высокого надгробия: этакий живописный клошар, облаченный в обноски местного армейского камуфляжа, выгоревшего на солнце и не единожды заштопанного. Довершала образ неряшливая широкополая шляпа, сплетенная из тростника; я соорудил её по пути в столицу. Если не двигаться, никто из процессии меня даже не заметит… В крайнем случае, примут за кладбищенского попрошайку – внешность моя вполне соответствует этому незавидному статусу.

Говоря по совести, конечно, мне бы сейчас полагалось стоять там, среди провожавших, причём в куда более презентабельном виде. В конце концов, Тыгуа был не просто другом и учителем. Старый вояка и мастер боевых искусств во многом заменил мне отца… Существовала только одна маленькая загвоздка. Я принадлежал к иному биологическому виду, чем все присутствующие; да и о том, что наставник некогда принял в ученики человеческого мальчишку, знало слишком много народу… Выйти туда сейчас – значит привлечь всеобщее внимание: я бы слишком выделялся на фоне ребят, больше всего похожих на прямоходящих древесных лягушек. Думаю, будь Тыгуа жив, он как следует отчитал бы меня за одно только намерение. И был бы прав: я сильно подозревал, что в эту толпу затесалась парочка наемных убийц.

Четверо фрогов несли на плечах скорбную ношу. Учитель при жизни весил немало, но они были крепкие, жилистые ребята – и при этом обладающие на редкость незапоминающейся внешностью… Диверсанты. Или военная разведка – в своё время Тыгуа тренировал и тех, и других. Вообще, народу было куда меньше, чем я ожидал. Таковы уж мы, разумные существа – фроги, люди, неважно… Впрочем, тут всё дело во внутренней потребности. Мёртвым, как водится, ничего уже не нужно.

Носилки водрузили на каменный алтарь, поверх вязанок хвороста. Запелёнутое в полосы плотной ткани тело казалось неестественно пухлым. Проклятая жара… Двое служителей притащили здоровенные медные кувшины. Я знал, что в них: светильное масло, настоянное на пыльце мау-курру, «дерева мертвецов».

Эта штука меняет цвет пламени на зеленовато-голубой; считается, что подобный огонь угоден обитателям загробного мира. Бинты потемнели, моментально пропитавшись горючей жидкостью. Распорядитель шагнул вперед – сейчас ему по протоколу полагалось огласить последнюю волю покойного.

– …Находясь в здравом уме и твёрдой памяти, завещаю: коллекцию холодного и огнестрельного оружия передать в собственность кадетского корпуса Королевского Военно-воздушного флота, за исключением боеприпасов и взрывчатых веществ, представляющих угрозу для жизни и здоровья, а также предметов, особо оговорённых в примечании…

Всевозможных штуковин, предназначенных для умерщвления себе подобных, в хозяйстве Тыгуа наверняка скопилось немало. Насколько я знал, учитель не покидал своей хижины на болотах, не вооружившись как следует, да и дома у него под рукой всегда был целый арсенал. Специфика профессии… Вряд ли его привычки сильно изменились за то время, что я отсутствовал.

– …Сам же дом, вкупе с содержащейся в нём мебелью, а равно и прочим имуществом, переходит в полную и безраздельную собственность гражданина Королевства Эдуара Монтескрипта, о чём подготовлены соответствующие документы…

И вот тут я не выдержал и поперхнулся. Хорошо ещё, что моё убежище находилось на достаточном расстоянии от собравшихся… Никак не ожидал услышать собственное имя, тем более в подобном контексте! Тыгуа удивил-таки своего ученика напоследок…

М-да, удивил – это ещё мягко сказано! Проклятый «подарочек» был, по сути, грандиозной подставой. Вообще-то, считалось, что я уже два года как мёртв. По крайней мере, мои документы нашли по весне на трупе какого-то бедолаги-туриста, выловленном в одном из столичных каналов, – вместе с пустой бутылкой из-под рома, пистолетом и угнанной машиной до кучи. Весьма красноречивый набор, согласитесь: картину произошедшего можно нарисовать сразу. О, не сомневаюсь: Тыгуа вряд ли на это купился: уж кто-кто, а он знал своего ученика… Не говоря уже обо всём остальном.

Итак, учитель прекрасно понимал, зачем мне понадобилось бежать из столицы, спешно инсценировав собственный бесславный конец. Выходка, кстати, была вполне в его духе: старый вояка обожал подобные фокусы, и с удовольствием подыграл бы мне, стоило только попросить… Но что заставило его поступить подобным образом – фактически объявить меня живым, да ещё при таком скоплении народа?

Распорядитель дочитал завещание и отошел в сторону, обмахивая пятнистую, как у всех фрогов, физиономию папкой с бумагами. К алтарю подступил жрец Старой веры с факелом в руках. Обычно эти ребята зачитывают отрывок из какого-нибудь священного текста, или поют литургию, или ещё что-нибудь в таком духе – в зависимости от своей конфессиональной принадлежности. На сей раз, однако, обошлось – должно быть, всё дело было в надвигавшейся грозе. Пробормотав нечто высокопарное, клирик дотронулся концом факела до пропитанных светильным маслом бинтов. Пламя, немного похожее на спиртовое, расползлось по носилкам. Народ зашевелился, придвинулся ближе: наступил тот момент, когда в огонь положено бросать маленькие свёртки с пряностями и кулоны, вырезанные из ароматной древесины, – и в качестве прощального дара покойному, и чтобы умилостивить князей преисподней. У нас, в королевстве Пацифида, подобные традиции блюдутся свято… Но кое-кто, по-видимому, решил, что на сей раз всё должно быть иначе.