Сергей Тармашев - Электрошок. Новая реальность

– Вы можете упасть и травмироваться! – обеспокоилась женщина. – Сейчас только переломов не хватает! И так всё плохо!

– В детстве я часто посещал канатный парк, – возразил Пётр. – Думаю, справлюсь!

Он ухватился за металлические стойки стеллажа и попытался лезть по ним, словно по канату. Но быстро выяснилось, что за тридцать лет сидячей жизни детские любительские навыки изрядно подрастратились, и сил хватило только долезть до следующей полки. Схватившись за неё руками, Пётр понял, что не умеет подтягиваться и затянуть туда своё тело не в состоянии, тем более почти в полной темноте. Тогда он нащупал какую-то коробку и попытался вцепиться в неё. Пальцы нашарили технологический вырез, видимо, отверстие для вил погрузчика или для переноски, и Пётр повис на нём всем телом, рассчитывая стянуть коробку вниз. Коробка оказалась тяжёлой и почти не скользила, пришлось дёргаться и брыкаться, из-за чего он задел ногой жену, и та, и без этого взвинченная, взъелась на него чуть ли не матом.

В конце концов ему удалось заставить короб частично свеситься с края полки. Чтобы короб рухнул, висящий на нём Пётр дёрнулся изо всех сил, рискуя разжать пылающие от усталости пальцы. Но вместо падения короба раздался хруст, и Пётр рухнул вниз с куском пластиковой обшивки в руках. Упал он на жену, ту отбросило на Анну Хабибовну, и сынишка ударился головой о рукоять факела. Анна Хабибовна упала, зато жена удержалась на ногах, но разразиться бранью не успела: следом за Петром сверху посыпались какие-то пластиковые упаковки, лежавшие в разодранном коробе. Упаковки оказались тяжёлыми и твёрдыми, и всех четверых накрыло больно бьющим обвалом.

– Ты нас чуть не убил, дебил!!! – орала на Петра жена, пока он со стоном поднимался на ноги. Она успокаивала плачущего сына и озиралась в поисках дочери: – Олеся! Ты где?!

В царящем вокруг гвалте ответа дочки слышно не было, зато было видно, как охающая от боли Анна Хабибовна встаёт и подбирает одну из осыпавшихся пластиковых упаковок.

– Это кухонные ножи! – Она осветила упаковку дешёвых ножей, запаянных в твёрдый пластик. – Какая-то дешёвка! Почему они здесь?! Это же продуктовый шкаф!

– Откуда я знаю?! – Жена с трудом сдерживала злость. – Дайте мне один, самый большой! Пригодится в новых реалиях!

– Согласна! – Анна Хабибовна принялась одной рукой и зубами вскрывать упаковку, и жена вновь повысила голос, с тревогой озираясь:

– Олеся! Ты где?!

– Тут! – донёсся сквозь общий гвалт голос дочери. – Нашла продукты! Идите сюда!

– Иди к ней, быстро! – Жена схватила хромающего Петра за шиворот, помогая подняться, и толкнула в темноту: – Где она?! Найди её сейчас же! Олеся! Мы идём!

Понять, куда именно надо идти, Пётр не мог. Кругом мрак, заполненный чадящими огнями чахлых факелов, гвалт и мечущиеся по стеллажам кривые абсурдные тени, отбрасываемые силуэтами суетящихся людей. Он сделал вдох, чтобы кричать громче, и позвал дочку, рассчитывая выяснить у неё, где именно она оказалась. Вместо ответа внезапно оглушительно громыхнул выстрел, затем второй и ещё несколько, больно ударяя по ушам. Всё вокруг потонуло в криках и воплях, откуда-то из темноты начали выскакивать люди в масках и с оружием. Нападающие били пришлых прикладами гражданских карабинов и битами, разъярённо вопя требования бросить всё и убираться нафиг.

Всё вокруг мгновенно превратилось в охвативший полумрак хаос и мордобой, сразу несколько попутчиков схватились за рассыпавшиеся по полу ножи, кто-то бил кого-то факелом, позади отчаянно вибрировал душераздирающий вопль, что-то где-то вспыхнуло, быстро разгораясь, и видно стало лучше. Тех, кто ворвался на склад, было меньше, но они быстро одерживали верх благодаря жестокости. Следующий выстрел громыхнул совсем рядом, и Пёрт инстинктивно шарахнулся в сторону, налетая на Анну Хабибовну. Её опять сбило с ног, она выронила факел, и его тут же схватил кто-то из попутчиков Петра. Он истошно заорал, тыча факелом в подбегающих к нему налётчиков, что, мол, сейчас подожжёт тут всё, если они сделают хоть шаг в его сторону. Ему выстрелили в ногу, и он упал, заходясь в надрывном крике.

– Папа! – неподалёку раздался крик Олеси, и Пётр рванулся в её сторону.

Прямо перед ним из полумрака выскочил человек в маске и с размаха ударил Петра битой. В темноте удар вышел неточным, бита прошла вскользь по рукам, которые Пётр запоздало вскинул к голове, и задела лоб по касательной. Ноги подломились, в глазах полыхнуло резью, и он осел на пол под панический дочкин вопль. Мимо него в сторону дочери промчалась жена с сыном на руках и зажатым в кулаке ножом. Дочкин вопль повторился, Пётр попытался подняться и увидел, как какой-то тип в маске и с карабином отбирает у Олеси её сумку, наполненную консервами. В эту секунду в него врезалась жена, мужик выпустил сумку и угрожающе замахнулся на жену прикладом.

– Вали нахрен, кобыла! – взъярился он. – Завалю, нафиг!

– Сам вали, ублюдок! – истерично взвизгнула жена. – У меня дети, мразёныш!

– Да и шайтан с ними, тупая корова! – зарычал тот. – Мне пофиг! У меня свои дети!

Он припугнул её, словно собирался ударить, но бить не стал и вместо этого вновь схватился за дочкину сумку. Олеся вновь завизжала, и жена с душераздирающим визгом ринулась на него, замахиваясь ножом. Мужик попытался закрыться карабином, но жена вместо удара ножом с разбега ударила его ногой в пах. Мужик взвыл, сгибаясь пополам, и прямо из скрюченной позы выстрелил в неё несколько раз. Жену вместе с сынишкой отбросило на стеллаж, и похолодевший от ужаса Пётр, путаясь в непослушных от головокружения ногах, бросился туда. Откуда-то сбоку мелькнула стремительно приближающаяся бита, голова словно раскололась от пронзающей боли, и наступила звенящая тишиной темнота.

Очнулся он от боли в голове, стекающей по лицу куда-то за пазуху. Ставшие чугунными веки с трудом разлепились, и он увидел охваченные огнём стеллажи. Всё вокруг горело, всюду стоял едкий дым, боль резала не только голову, но и носоглотку, в которую впивался удушливый кашель.

– Папа! Вставай! Мы сейчас сгорим! – Обливающаяся слезами дочка шла за ним, согнувшись, и лила ему на лицо воду из пластиковой бутылки.

Пётр понял, что его тащат по полу за руки, с трудом поднял лопающиеся от боли глаза, и мутный не то от сотрясения, не то от дыма взгляд упёрся в Анну Хабибовну, тянущую его куда-то мимо горящих стеллажей.

– Пётр Иосифович! – Молодая женщина увидела, что он открыл глаза, но тут же закашлялась. – Вы можете встать? Не смогу вытащить вас отсюда! Надо выбраться на улицу, пока мы не сгорели!

Она с дочкой принялась поднимать его на ноги, и в голове вновь плеснуло болью. Лёгкие резало удушливым дымом, голова кружилась, и Пётр не понимал, где он и что происходит. Тело постоянно норовило потерять равновесие, его куда-то вели, точнее, тащили за руку, блуждающий взгляд постоянно натыкался то на дочку, одной рукой вцепившуюся в висящую на шее сумку, другой держащую наполовину пустую бутылку, то на огонь, пылающий повсюду. Инстинкт выживания глухо покалывал болью одеревеневшую нервную систему, погрузив сознание в панический ужас и жажду выжить. Кажется, Анна Хабибовна тащила его за собой, а шёл он, опираясь свободной рукой на дочку, которая помогала ему перешагивать через усыпающие пол тела. Большего его мутный взгляд разобрать не мог.