Василий Орехов - Линия огня

Растянувшись в цепь, мы двинулись через луна-парк боком, короткими приставными шагами, повернувшись к колесу спинами. Нападения с той стороны можно было не опасаться: ни один мутант близко не подойдет к территории, на которую хотя бы падает тень чертова колеса. А само оно ходить, к нашему великому счастью, не умеет. На всякий случай мы еще накинули капюшоны сталкерских курток: в случае чего достаточно будет малейшего движения головы, чтобы заслонить краем капюшона дьявольское гипнотизирующее кружение.

Впрочем, в том направлении, куда мы оказались обращены лицами, тоже имелось на что посмотреть. Из-за полуразвалившейся деревянной оградки, расписанной поблекшими от времени и непогоды, едва угадывающимися клоунами и цирковыми лошадками, доносились непрерывное механическое жужжание и лязг.

– Здесь тоже нет людей, – тихо проговорил я. – Рекомендую не слишком увлекаться зрелищем.

На продолжавших работать аттракционах катались мертвые дети. По крытой арене кружили электрические автомобильчики, которые время от времени сталкивались: тогда сидевшие за рулем мумифицированные трупы резко наклонялись вперед. Перед ареной лицом вниз лежал труп мужчины в синем рабочем комбинезоне.

– Они ездят все эти годы? – помертвевшим голосом спросила Динка.

– Похоже на то, – негромко отозвался я. – Некоторые мумифицировались, а некоторые выглядят так, словно сели на карусель пять минут назад и уснули. Их тела почему-то совершенно не разлагаются.

– Черт… – прошептала подруга. – Может быть, они действительно спят? Летаргическим сном?..

– Не рекомендую проверять, – буркнул я. – Некоторые уже пытались… Трупов тех, кто пытался, уже не видно – они обычно рассыпаются в пыль через год-другой.

Невысокие американские горки для самых маленьких назывались «Гусеница». Паровозик с несколькими вагончиками действительно напоминал гусеницу с веселой мордашкой. Она на мгновение замерла у посадочного помоста, затем раздался предупредительный звонок, и состав начал медленно подниматься на горку, чтобы начать стремительный спуск с высшей точки рельсового полотна.

– Там же полно ребятишек… – потерянно бормотала Динка. – Но ведь так не бывает. Даже в выходные дни и праздники карусели в таких периферийных луна-парках никогда не заполнялись целиком. Их охотно гоняли, если занимали мест пять-шесть…

– Ага, – мрачно кивнул я. – Сначала их было немного. Потом стало прибавляться. Этот луна-парк каким-то образом заманивал оставшихся в Зоне детей и убивал их. Заманивал и убивал до тех пор, пока были места на каруселях…

– Черт, черт, черт, – механически повторяла Динка, не в силах оторвать зачарованного взгляда от ужасной картины.

И опять же: не уверен, что эти дети остались здесь после первого взрыва на ЧАЭС в восемьдесят шестом году. Наверняка нет. Тогда тут не творилось таких диких вещей, необъяснимое началось двадцать лет спустя… Однако во времена второго взрыва в тридцатикилометровой чернобыльской зоне детей уже давно не было, и никто из них не мог в то время кататься на аттракционах этого заброшенного луна-парка. Вот как хочешь, так и понимай ситуацию. Может быть, мертвые дети на каруселях – это просто еще одна иллюзия, создаваемая притаившейся где-то за оградой неведомой тварью-гипнотизером? Возможно. Проверять не стоит в любом случае. Им уже все равно не помочь. Во всяком случае, никого из нас прокатиться на «Гусенице» не тянуло, и ладушки.

Некоторое время мы брели вперед в глубоком молчании.

– Не нравится, подруга? – нервно усмехнулся я. – Добро пожаловать в Зону. Здесь можно увидеть еще и не такое.

Динка угрюмо безмолвствовала.

– В Центральный дом художника в Москве как-то привозили выставку Жана Тэнгли, – нарушил мрачное молчание Борода, шедший передо мной. – Кинетические объекты – знаете? Собранные из всяких железяк и хлама изуродованные машины самых фантастических форм двигались и скрежетали, приводимые в действие скрытыми моторчиками. Они походили на механических бомжей, на зомби мира машин, выползших из каких-то кибернетических могил, выбравшихся из груды лома на кладбище старой техники. Это было смешно и страшно одновременно. Казалось, что ночами эти нелепые и ужасные кинетические объекты работают сами по себе в пустом зале – ни для кого. И еще казалось, что по ночам их никто не охраняет, потому что остаться один на один с этими безобразными, безумными, адскими механизмами для любого сторожа значило обречь себя на кошмарную смерть… – Он прочистил горло. – Это место вызывает точно такие же ассоциации…

Ишь ты, интеллигенция. Как завернул-то.

– Сейчас вся Зона – один огромный кинетический объект Жана Тэнгли, – негромко сказал я.

Шедшая за мной Динка, выкручивая шею, с изумлением рассматривала огромное дерево, мимо которого мы двигались, – странное дерево, взломавшее асфальт и проросшее прямо посреди дороги. То есть дерево было самое обыкновенное, я не знаю, как оно называется, хотя подобных деревьев полно и в Зоне, и в Харькове. Вот только они не прорастают через асфальт. И на обычных деревьях не растет таких странных плодов. Они напоминали полупрозрачные фиолетовые носки, наполненные какой-то отвратительной на вид полужидкой массой и развешанные низко на ветвях. Динка шагнула ближе и содрогнулась, увидев, как изнутри одного плода что-то торкнулось – то ли сердце, то ли личинка.

– Не следует приближаться в Зоне к подозрительным предметам, – строго проговорил я, оттаскивая красавицу в сторону. – Никогда не знаешь, какой окажется радиус поражения у той или иной дряни.

Шедший впереди Муха внезапно остановился, затормозив всю нашу цепочку.

– Тупик, братва! – объявил он. – Можно курить.

Патогеныч подошел к нему, и они снова принялись обсуждать дальнейший маршрут. Я посмотрел на свой датчик аномалий. Да, похоже, дальше нам никак не пройти. Сплошная полоса мясорубок злорадно потрескивала поперек нашей трассы. Я вертел электронную карту так и этак, но прохода в аномальном поле, похоже, не было. Разве что двинуть напрямик под колесом обозрения, но проще уж сразу приложить дуло автомата к голове и нажать на спуск. Необходимо было найти другую дорогу.

Я устало утер пот со лба. Да что ж сегодня за день такой. Давно такого не было – чтобы после выброса возникло столько сплошных аномальных полей. Нет, конечно, не раз бывало, что я застревал в Зоне на несколько дней, заблокированный в каком-нибудь глухом углу сместившейся линией сросшихся аномалий. Но столько этих линий за один день мне видеть не доводилось. Фактически мы от самого Рыжего леса брели по непрерывному извилистому лабиринту, образованному аномальными полями.