Грег Бир - Halo. Сага о Предтечах. Книга 2. Примордиум

Встреча с ним была началом долгого пути туда, где я сейчас, к тому, кем ныне являюсь.

Оказалось, что тайной кратера Джамонкин был Дидакт. Именно на кольцеобразном острове – в месте для глубокой медитации и убежище – Библиотекарь спрятала боевой криптум своего мужа от остальных Предтеч, ищущих его по причинам, мне тогда непонятным.

Но пришло время возрождения.

Чтобы распечатать криптум, требовалось присутствие Предтечи. Мы помогли Звездорожденному пробудить Дидакта, спев старые песни. Библиотекарь заложила необходимые для этого навыки и инстинкты в гейсы.

И Дидакт, похожий на высушенный цветок, который окунули в масло, возвратился из долгого сна.

Он поднялся, окруженный нами, поначалу слабый и рассерженный.

Библиотекарь оставила ему огромную звездную лодку, спрятанную внутри центральной горы. Он похитил нас вместе со Звездорожденным. Мы отправились на Чарум-Хаккор, пробудивший во мне другой набор знаний… а затем на Фаун-Хаккор, где увидели доказательство того, что чудовищный эксперимент был проведен Архитектором.

После этого мы полетели в карантинную систему сан’шайуум. Там нас с Райзером пленил Архитектор, разлучив со Звездорожденным и Дидактом и заперев в пузырях, где невозможно пошевелиться и дышится с трудом. Окружением служили вращающиеся картины космических просторов, планет и темных, тесных отсеков разных кораблей.

Однажды я мельком увидел Райзера, скрючившегося в слишком неудобной для него броне Предтеч. Его глаза были закрыты, словно в дреме, а уголки больших пушистых губ приподняты, будто ему снились дом и семья… Его спокойный облик напомнил мне об очень и очень важном: быть человеком – это традиция и честь.

Такие воспоминания и чувства необходимы для меня; они определяют, кем я был когда-то. Я хотел бы пережить их снова и пойду на все ради этого.

Затем произошло то, о чем вы уже знаете.

Теперь я расскажу остальное.

Хижины стоят на ровном участке земли, покрытом грязью и сухой травой. В нескольких сотнях метров пролегает лесная граница; это определенно деревья, хотя я не узнаю их породу. За лесом, там, где лента начинает сужаться, лежит красивый старый город, простирающийся далеко к краевой стене. Он напоминает Маронтик, но вполне может оказаться еще древнее. Девочка сказала, что там уже давно никто не живет. Когда приходили Предтечи, они забирали много людей, и вскоре оставшиеся решили, что город небезопасен.

Я спросил, не там ли находится Дворец Боли. Она ответила, что нет, но с городом связано много плохих воспоминаний.

Опершись на плечо девочки, я неуклюже повернулся и увидел, что с другой стороны лес стелется лоскутами на километры вверх по склону, насколько хватает глаз. С увеличением изгиба луга деревья исчезают в голубой дымке и облаках.

Рука юной девы была теплой, сухой и не слишком мягкой. Это подсказало, что девочка, как и моя мама, – работница. Мы стояли под пурпурно-голубым небом, и она наблюдала, как я, охваченный страхом и изумлением, снова и снова поворачиваюсь, изучая громадный небесный мост и пытаясь понять.

Старые знания зашевелились.

Вы ведь уже видели Ореолы? Может, даже бывали на одном из них? Мне понадобилось время, чтобы убедиться в реальности происходящего и сориентироваться.

– И давно ты здесь? – спросил я девочку.

– С тех пор, как помню себя. Но Геймлпар говорит о том времени, когда нас тут не было.

– Кто такой Геймлпар?

Она прикусила губу, будто проговорившись раньше срока, затем ответила:

– Старик. Он не нравится другим, поскольку не разрешает жениться на мне. Его прогнали, и теперь он живет вдалеке от хижин, среди деревьев.

– А что, если они попытаются без его разрешения? – спросил я раздраженно, но с искренним любопытством.

Женщины, которых взяли против их воли, не любят об этом рассказывать.

– Я делаю им больно, – ответила она, сверкнув длинными ногтями. – Они прекращают.

Я поверил ей.

– Он говорил, где раньше жил Народ?

– Рассказывал, что солнце было желтым. Позже, когда он был ребенком, Народ забрали внутрь. Люди жили в четырех стенах, под потолками. Их привезли сюда до моего рождения.

– Доставили на звездной лодке?

– Этого я не знаю. Предтечи ничего никогда не объясняют. Они редко говорят с нами.

Обернувшись, я вновь прошелся взглядом по другой стороне изгиба. Высоко вверху луга и леса оканчивались горным хребтом, за которым тянулась суровая серость, исчезая в вездесущей голубизне и вновь возникая далеко-далеко вверху, вдоль изящно изогнутого моста. Я вытянул руку. Мост становился все тоньше, пока не сделался совсем тонким, шириной с палец. Девочка наблюдала за мной отчасти любознательно, отчасти недовольно. Я снова чуть не упал, чувствуя легкое недомогание.

– Мы рядом с краем, – подвел я итог.

– Краем чего?

– Ореола. Он вроде гигантского обруча. Играла когда-нибудь с обручем? – Я показал руками как.

Она не играла.

– Ну, обруч вращается и прижимает всех к своей внутренней стороне.

Ее это не заинтересовало. Я и сам не был уверен, действительно ли это удерживает землю и нас на поверхности, в безопасности.

– Мы находимся внутри, рядом с той стеной. – Я показал. – Стена не дает воздуху и почве улететь в космос.

Для девочки это было не важно. Ей хотелось бы жить где-нибудь в другом месте, но никаких других мест она не знала.

– Думаешь, ты умный? – произнесла она неодобрительно.

Я покачал головой:

– Был бы умным, не очутился бы здесь. Я вернусь на Эрде-Тайрин, буду заботиться о сестрах, работать с Райзером…

– С твоим братом?

– Он не брат, – ответил я. – Близкий друг. Человек, но не похожий на меня или тебя.

– Ты тоже не один из нас, – фыркнула девочка. – У Народа красивая темная кожа и плоские, широкие носы. У тебя ни того ни другого.

Я, рассердившись, хотел было сказать, что у некоторых Предтеч кожа тоже темная, но решил, что вряд ли это имеет значение.

Во время второй прогулки мы остановились у кучи камней, и девочка, отвалив один из них, явила моим глазам запас родниковой воды и скорпионов. Мне вспомнились скорпионы Эрде-Тайрина, но эти были крупнее, с мою ладонь, и значительно темнее. Они разозлились, когда их потревожили. Девочка научила меня готовить их и есть. Сперва нужно поймать скорпиона за членистый хвост, не угодив под жало. Она это проделывала с легкостью, а мне понадобилось набить руку. Затем отрываешь хвост и съедаешь тушку или, при должной смелости, засовываешь ее вместе с клешнями в рот, а откушенный дергающийся хвост выбрасываешь. Поначалу скорпионы горьки и сладки одновременно, а затем кажутся жирными и травянистыми. Их вкус был мне незнаком. Что же до деталей – когда голоден, привыкаешь ко всему. Мы съели изрядное количество скорпионов, а затем улеглись и стали смотреть на пурпурно-голубое небо.