Мак Шторм - Земля зомби. Справедливость торжествует

После его слов я вспомнил квартиру, полную полуразложившихся трупов и копошившихся в черной жиже белых червей, и мне стало дурно. Делая глубокие вдохи, я проговорил:

– Нужно хватать добро и валить отсюда, пока зомбаки со всего района не подтянулись.

Витя закрутил головой, смотря через линзы очков поочередно то на меня, то на уткнувшегося в руль окровавленного водителя. Кузьмич, недоумевающе смотря на него, поинтересовался:

– Что с тобой происходит? У тебя сейчас голова открутится и упадет! Может, тебе требуется помощь? Не знаю… гимн СССР включить? Или просто дать отцовского леща?

– Себе дай леща. Я думаю – что с выжившим бандитом делать?

Моя жена и Кузьмич удивленно переглянулись. Кузьмич недоверчиво посмотрел на неподвижные окровавленные тела в салоне автомобиля и спросил:

– Я чёт не пойму, кто из этих жмуров, по-твоему мнению, выжил?

– Водила жив, у него прощупывается пульс. – спокойно, как ребенку, ответил ему Виктор.

Кузьмич недоверчиво ухмыльнулся и, приложив палец к шее водителя, замер. Глаза недоверчивого старого алкоголика удивленно расширились, отдернув руку, он произнёс:

– Действительно, живучей козёл! Что же с ним делать?! Может, в жопу его поцеловать?

Заметив наши недоуменные взгляды, Кузьмич грязно выругался и произнёс:

– Сжечь его нахер прямо в его сраной тачке, чтобы на его похороны сбрелись мертвецы! Достойная компашка для провождения в ад подобного ублюдка!

Моя жена поморщилась и спросила:

– Не слишком жестоко?

– Слишком мягко, ибо я не уверен, что он вообще почувствует боль, которую заслужил. Правильно на Рынке делают, что вешают подобных ублюдков над воротами, устраивая из этого кровавое шоу в назидание другим. – ответил Кузьмич и полез во внутренний карман своего кителя.

Достав изрядно опустевшую фляжку с самогоном, он сделал глоток и довольно крякнул, не изменяя своей традиции, после чего без малейшего сожаления вылил остатки спиртного на переднее колесо автомобиля. Достав сигарету, он сначала прикурил её, а после поднес зажигалку к колесу, которое облил самогоном.

Желтый язычок пламени робко лизнул мокрую резину и отпрянул, словно испугался, но спустя секунду накинулся на неё и стал быстро разрастаться, меняя свой цвет с желтого на интенсивно синий. За несколько секунд синее пламя расползлось по всему колесу.

Кузьмич, довольный собой, гордо произнёс:

– Видите, как горит? Вот это настоящий продукт, сделанный с душой, а не всякая херня, которую вы любили раньше пить.

Все завороженно смотрели на необычно синее пламя, которое окутало колесо. Витя, не отрывая зачарованного взгляда от огня, ответил Кузьмичу:

– Это ты вообще-то был любителем выпить всякую херню, типа настойки боярышника и прочей бормотухи.

Кузьмич болезненно сморщился, услышав про своё прошлое, и примирительно ответил:

– Ну ладно, один раз – не пи… хм, ладно, не один, а много. Каюсь-грешен.

Оторвав взгляд от колеса, окутанного огнем, я огляделся. Мертвецов становилось всё больше, некоторые, особенно расторопные, уже достигли перевернутой машины и шли в нашу сторону. Времени точить лясы не было, я произнёс:

– Нужно уходить, хватайте вещи и валим отсюда.

Разобрав трофеи из двух машин, мы стали похожи на навьюченных мулов. Оставив разгорающийся автомобиль позади, мы шагали к дому, где засела вторая половина нашей группы. Кузьмич пребывал в прекрасном настроении и его тянуло поболтать. У меня закралось подозрение, что глоток самогона был далеко не единственным. Скорее всего, оставшись без присмотра Ведьмы, старый алконафт, пока никто не видит, успел залить душевные раны чем-то достаточно крепким, и теперь ему нужны были свободные уши и благодарные слушатели. К сожалению, зомбаков он в этой роли не рассматривал, поэтому слушать его пришлось нам. Кряхтя под тяжестью трофеев, он сказал сквозь тяжелое дыхание:

– Рано мы ушли, даже жареным мяском ещё не запахло!

– Замолчи! Мне сейчас плохо станет! – произнесла моя жена, у которой действительно лицо побледнело.

Кузьмич, сделав виноватое выражение лица, ответил:

– Ладно, меняю тему. Давайте я вам лучше расскажу одну веселую историю из моей прошлой жизни. Как правильно заметил наш четырёхглазый почитатель Маркса, был в моей жизни этап, когда я пил всё, что можно и нельзя, не обращая внимания на вкус и на то, каким пламенем это горит. Главное – горит и торкает. Компания была у меня соответствующая. Бедную Лесю вы видели, другие мои собутыльники тоже не были замечены в порочных связях с людьми из приличного общества. Одним словом, конченые алкоголики и маргиналы, у которых в этой жизни только одна проблема – всегда нужно тушить вечно горящие трубы.

Хоть это было давно, но я это как сейчас помню, в тот день у Коли однозуба был день рождения, а это великий повод выпить, даже несмотря на то, что настоящим ценителям спиртного повод особенно не нужен. Я в честь такого светлого дня распотрошил свою заначку и шел на праздник с набором настоящего джентльмена. У меня была с собой бутылка водки, да не какой-нибудь паленой, с димедролом, от которой на утро череп раскалывается, а настоящая, из магазина, с акцизкой, всё чин-чинарём. Помимо бутылки цивильной водяры, я тараканил банку малосольных огурцов и жирную солёную селедку, завернутую в газетку, поистине царский закусон!

Однозуб жил на окраине города. Когда я вошел к нему во двор, там уже собрался почти весь бомонд. Весело шумя, народ, разгорячённый спиртным, поприветствовал меня, сразу налили штрафной стакан, который я с удовольствием осушил. А потом появился Коля, радостно улыбаясь своим единственным уцелевшим зубом, он вцепился мне в рукав и потащил меня в огород, где стоял стол с бухлом и закусоном. Во дворе стоял божественный аромат жареного мяса, такую роскошь мало кто из моих знакомых мог себе позволить даже на свой день рождения. Мой рот наполнился слюной, Однозуб заметил это и ехидно спросил:

«– Кузьмич, мне кажется, ты сейчас слюнями захлебнешься! Хочешь шашлычка?

Я сглотнул заполнившую рот слюну и ответил:

– Конечно, я давно мясо не жрал, а тут такой вкусный аромат, что можно с ума сойти!

– Понимаю, но вынужден тебя огорчить. Час назад у меня сосед уснул пьяный с сигаретой и сгорел заживо, поэтому пахнет жареным мясом. Откуда у меня бабки на шашлыки, скажешь тоже!»

Янка резко остановилась, бросила трофеи на землю и зажала рот руками. Витя грязно выругался, хотя обычно его ругательства были более изящными и интересными. Я сделал пару глубоких вздохов, стараясь успокоиться и не выбить зубы шутнику, которые он радостно скалил в улыбке, смотря на наши лица.

Моя жена, отпив воды из фляжки, спрятала её обратно в рюкзак. Повернувшись к Кузьмичу, она произнесла: