Антон Якушев - Отмели космоса

– Почему Бубнов не сказал об этом нам?

– Сказал. Мне. От остальных скрыл по той же причине, по которой информация о работе на правительство не достигла широкой публики – паника и дезертирские настроения. Сам подумай, как быстро исчезнет Флюгер, когда ветер переменится. Или если Инес узнает, что ей нужно будет посадить корабль на планету Оборонного щита? Или Двадцатка, у которой вообще чёрт знает что на уме?

– Хватит, я понял.

– Тогда отвечай, ты в деле?

– Дай подумать. Желательно дня два.

– Даю две минуты.

– Мало. Вот чего ты вообще именно ко мне пристал?

– А к кому ещё? Достоверно сыграть роль придурка из высшего общества в нашем случае может только настоящий представитель этого общества. Тут таких целых три штуки – капитан, Инес и ты. К капитану я не пошёл по понятным причинам, тем более как придурок он не будет выглядеть даже если постарается. Инес может, но в этот раз она слишком часто будет нужна на корабле. И вообще она женщина. Так что ты идеальный кандидат.

– Так, то есть, по-твоему, я выгляжу как придурок?

– Не отвлекайся на мелочи. Давай затолкай свою нерешительность куда поглубже и дай мне ответ.

Дилемма. Но чашу весов в пользу этой авантюры склоняла ещё одна деталь, о которой Доржи, скорее всего, не думал. Я всё ещё не мог понять, как были связаны между собой капитан, региональное правительство и планета оборонки. До введения этой информации я ещё мог думать, что имею представление о происходящем. Сейчас же догадываюсь, что Бубнов много скрывает. Да, я предан ему и полностью доверяю, но появилось уж слишком много непонятных, совершенно не связанных с первого взгляда вещей, которые напрягают меня до ужаса.

Как нас нашли космополицаи? Насколько был уверен Бубнов в предательстве новичков и почему не убил их раньше? Какого хрена капитан оказался на планете так рано? Как он вообще вышел на контракт от планетарного правительства, пусть и теневой? Кому и зачем на планете Оборонного щита нужен наш груз? На кого в конечном итоге работает Бубнов? Слишком много вопросов и ни одного ответа. Поэтому мне нужен был Доржи – информация сейчас ценнее денег.

– Четверть и по рукам.

– Много хочешь.

– Ладно, двадцать так двадцать.

– Чудно. Через пару дней встреча, обо всех нюансах поговорим на днях. Ну, до скорого. Кстати, у тебя булка развалилась.

Доржи собрался уходить. Я перевёл взгляд на вывалившуюся на стол начинку и чертыхнулся.

– Эй, стой-стой-стой.

– Чего?

– У меня есть вопросы.

– Вообще-то я тороплюсь, но ладно, на пару минут задержаться могу. – Он вернулся на своё место.

– Что Бубнов такого сказал тебе, о чём не знаю я?

– Много всякого. Что на следующей планете, куда мы прибудем, совершенно ужасный климат. Рассказал, какие бюрократические хитрости можно провернуть здесь, если работать с официальными поставщиками. Где нужно разведать места под аварийные посадочные площадки. Сколько всего…

– Ладно-ладно, хватит. – Возможно, Доржи даже догадывался, какого рода информация меня интересует, но разве могло всё быть так просто? – Бубнов был уверен в предательстве новичков?

– Этого я не знаю. В любом случае Акмар сам виноват в своей судьбе, если ты хотел об этом спросить. Бубнов изначально не хотел его мочить. В нашей же верности он не сомневается, другое дело, что он не хочет… скажем так, заставить нас преждевременно паниковать. Так что не паникуй.

– Бубнов посвящает Сэнду во все дела команды?

– Нет, он ему практически ничего не сообщает. Даже больше – от нас требуется вообще не отсвечивать и, взрывая всякие склады, мы испытываем терпение работодателя. Это я образно сказал, относительно большинства наших дел он не в курсе. В том числе и крайнего.

– А тебя-то самого устраивает, что мы работаем на правительство?

– Не то чтобы очень. Слишком много рисков. Жаль, что Бубнов понимает, что я всё понимаю. Без его присмотра мне жилось бы свободнее.

– Уж не о побеге ли из команды ты задумывался?

– Не совсем. Но думал, да. Как и Инес. Как и ты. Да даже Двадцатка, я полагаю. Сие очевидно, для Бубнова, по крайней мере, точно. Это одна из причин скрывать риски от нас. Но пока – это я тебе как самый осведомлённый человек после капитана в команде говорю – ссаться не с чего. Всё сейчас в рамках разумного – капитан катает меня по этому проклятому космосу почти четыре года и ещё ни разу он не подвергал мою жизнь бессмысленной опасности. Пока я верю в его благоразумие, я верю ему и как человеку.

– О как. Ну, с последней мыслью не могу не согласиться. А что с предыдущим заказчиком?

– Ничего. С ним Бубнов работал сам, в одиночку. Я не при делах.

– Есть какие-то гарантии, что он нас не найдёт?

– Мой дорогой друг, гарантирована только смерть.

Я замолчал, пытаясь вспомнить ещё хоть что-то, в чём меня мог просветить Доржи. Но он взглянул на висевшие на стене часы и заторопился.

– Ну в таком случае, всего наилучшего.

– Да погоди ты!

– Нет, ваше время истекло. Будьте здоровы.

Похоже, оставлять меня в противоречивых раздумьях входит у него в привычку. Чёрт, неужто настолько очевидно, что я подумывал о побеге из команды Бубнова? Хотя тут нужно просто сложить два и два – для таких, как мы, работа с правительством, без разницы какого уровня, в девяти случаях из десяти заканчивается кидаловом. И ладно они просто не заплатят – чаще всего, как только контрабандисты выполняют работу, от них избавляются. Поэтому Бубнов никогда не брал работу такого плана. До этого момента.

Проблемы облепляют меня подобно москитам. Уже после ухода Доржи я начал задумываться о том, стоили ли его ответы моего согласия на участие в этой авантюре.

– Где Бубнов?!

Я проснулся от звука открывшейся двери, а последующая реплика заставила открыть глаза, дабы попытаться определить источник шума. Как оказалось, мой сон прервал нагло вломившийся Сэнду. В этот раз в комнате не было ни Двадцатки, ни Доржи, и прошлым вечером я чрезвычайно радовался тому, что буду спать в одиночестве. Вот только мерзкий бюрократ уничтожил мою надежду безмятежно продрыхнуть до обеда.

– Другая комната. Что случилось?

Чиновник проигнорировал мой вопрос и исчез. Из коридора донёсся звук распахиваемой двери. Спустя пару неразборчивых реплик я смог различить голос капитана, который становился всё громче и громче. Разорались с утра пораньше, чёрт вас дери. Я закрыл голову пахнущей постельными клещами подушкой, но даже сквозь неё различал обрывки фраз: «Немедленно… сам иди… никого нет…»

Так же слышались отдельные слова на амтрунийском от Сэнду, но без наушника я не понимал, что именно он говорит. По тону было похоже на ругань.