Роман Волков - Ты, я и апокалипсис

– Добрый вечер, – сказал в микрофон человек в костюме, появившейся перед камерой. – я репортер «Джорджия Сегодня» и мы в прямом эфире телеканала. Наших зрителей интересует, какие цели демонстрантов и чего вы хотите добиться этими протестами? – он передал микрофон грозному человеку, вышедшему из скандирующей толпы с плакатами.

– То, что сейчас творится – беспредел. Это же дети! – кричал тот. – Разве она заслужила такую участь? Разве девочка заслужила этого? Беспредел! Полиция бездействует! Они должны были прекратить это все еще до того, как начнутся жертвы. Эми Лайнс ходила с моим сыном в одну школу! А теперь он не может прийти в себя, осознавая, что она мертва и что такое же может произойти с ним, его друзьями и кем угодно здесь, хоть с вашей дочерью!

– Вы хотите добиться справедливого суда над бандами? – спросил журналист.

– Мы хотим добиться, чтобы комендант Коллинз услышал нас. – подключилась к диалогу женщина из толпы, держащая плакат с фотографией девочки. – А если надо, пускай в Атланте вспомнят о Мейконе! Какой смысл от старшего коменданта, если он не может указать своим подчиненным, где их место? Сколько еще детей должно умереть, чтобы в Атланте наконец обратили на нас внимание?

Толпа позади них, не вмещавшаяся в кадр, впечатляла. Люди стояли, держа плакаты и листовки. Размахивая руками и выкрикивая лозунги. Их количество потрясало воображение. Такое количество людей собралось ради одной лишь цели. Когда такое было в последний раз? Лет двадцать назад?

– Это чудовищно. – вздохнула Роуз, потирая висок. – Эти звери уже покусились на детей.

– Мрази. – процедила Лили. – И ведь люди все равно стерпят.

– Делаем ставки, через сколько они отвернутся от Коллинза и начнут обвинять старшего коменданта, а затем и Маккриди? – сказала Роуз, поворачивая в сторону города.

– Не будут они никого обвинять, – ответила Лили. – я думаю они испугаются таких громких слов. Люди еще помнят синее пламя плазменных бомб, которое согревало их вместо батарей.

– Это не капли не смешно. – нахмурилась Роуз. – Это чудовищность и бесчеловечность.

– Только не надо вновь пудрить мне мозги о человечности и правоте повстанцев. – покачала головой Лили. – Я устала от этих разговоров, да и после этой адской ночи я не выспалась и у меня нет ни капли настроения.

Перед городскими стенами толпились полицейские отряды, оцепившие местность. У входа тоже толпились люди, их то ли не впускали, то ли не выпускали. Сложно было разобрать издалека, и не до того, когда они подъехали ближе.

Стены Мейкона, не смотря на свою высоту и громоздкость выглядели жалко и непригодно. Бетонные блоки стен обкрошились и потрескались, пыль, вода и грязь проела в них длинные шрамы. В некоторых их местах стены до сих пор были обрушены. Огромные разломы были застроены небольшими сооружениями или завалены контейнерами, но не больше, чем на половину. Из-за стен выглядывали обкромсанные крыши небоскребов. Лишь парочка из них казались целыми, остальные были больше похожи на недостроенные, хотя на деле были разрушены.

Когда они приближались к городу, Сара, потирая глаза, осматривалась, наблюдая на пустоватый пейзаж, расположившийся вокруг. На дороге еще стояли старые дома, построенные лет сто назад. Забавные, сложенные из дерева домики, кирпичные общежития, ржавые трейлеры, которые старость разъела насквозь. Раньше город явно был больше, но, когда стали возводить стены, эта его округа оказалась брошенной и за ней почти никто не ухаживал. Лишь сейчас в этих домах поселились люди. Можно было заметить, как они бродят друг к другу, что-то носят, возделывают поля. Вокруг Мейкона распростерлись теплицы, в которых местные фермеры возделывали сою. По соседству с теплицами стояли фермы саранчи, на которых в клетках разводили этих насекомых, которые невероятно быстро размножались и были основным источником белка для продуктов питания местных. Вся деятельность эта была полулегальной, и потому им приходилось платить и налоги, и взятки местной полиции.

Теплиц было так много, что сложно было представить, что люди, ухаживающие за ними, разместились в этой небольшой черте города, буквально пропахшей старостью доядерных лет. Тут все было, как в старых фильмах двадцать первого века. Вот детишки перегоняют потертый и грязный кожаный мяч от ворот к воротам. Два пожилых мужчины делают овощное барбекю, укутавшись в куртки. Старуха ругается на соседа, что тот слишком громко стучит, заделывая дыру в стене своего старого домика. Все было каким-то нереально странным и непривычным.

Вдалеке красовался завод «Дженерал Стиллворк», огромное предприятие, занимающее много гектаров земли со своими складами, рабочими жилищами и цехами. Высоченные трубы торчали десятками из разных концов завода, выпуская в воздух клубы дыма и испарений. Это место было одним из немногих не заброшенных промышленных заводов в Джорджии и потому тут производили все что только могли, от выплавления пуль до производства запасных энергогенераторов для реакторов перегона плазмы. Завод работал круглосуточно и несмотря на ужасные условия труда, грязь, жару, антисанитарию и угрозу для жизни, почти четверть населения Мейкона работала там. Это было одно из немногих мест, где тебе не только предоставляли еще и дополнительное жилье в бараках, так еще и платили деньги, которые можно было называть приличными. К тому же кредитами, а не бумагами, что было еще важнее для мегаполиса.

Однако, прямиком рядом с заводом лежало и кладбище, куда могли сразу нести людей, которые отравились дымом или чье сердце не выдержало плотного графика местной работы. Оно было выстроено к северу от города и к нему вела дорога прямиком через один из проломов в стене. Еще лет двадцать назад это кладбище было не таким уж и приметным местом похорон фермерских семей, живущих за пределами стен, но, когда места для трупов после бомбардировок не хватило на городском кладбище, всех их стали свозить туда.

Все это смотрелось вместе, как одна связанная экосистема. Здесь люди рождались, взрослели, работали, умирали. Целый мир в пределах нескольких километров. И их судьба навеки была связанна с этим городом. Мейкон считался самым неблагополучным из всех мегаполисов Джорджии. Он был квинтэссенцией всего того, за что можно было недолюбливать республику. Взятничество, постоянные патрули, бандитизм, огромнейший оборот наркотиков и оружия, и самое большое количество преступлений во всей республике.

Недалеко от ворот стоял ржавый столб, на котором когда-то крепили рекламные баннеры. Потрепанный довоенный рекламный щит гласил: «Фигурка Капитана Полураспада, всего за 9,99$.» Сара усмехнулась с того, чем же увлекались дети того времени.