Виктор Глумов - Солдаты Омеги

– Беги по ней как можно быстрее. Пошел!

Прихрамывая, Ломако потрусил к дорожке. Он выжимал из грузного тела все, что мог, но все равно еле тащился, подволакивая ноги, и хватался за поясницу. Артур мысленно подгонял его, желал удачи, ведь если он справится, ему предложат контракт!

– Отставить! Ко мне подошел! Шевелись! Рядом стать, вот так.

Омеговец жестом подозвал конвойных, протянул Ломако наручники, он их тотчас защелкнул на своих запястьях.

– Увести. «Мясо».

Омеговцы повели ссутулившегося киевлянина в казарму. Вскоре они вернулись. Командир указал стволом автомата на Шкета и молодого кетчера, который едва держался на ногах:

– Ты и ты – шаг вперед. «Мясо».

Шкет вытянул шею и завертел головой, приговаривая:

– Какое мясо? Вы что? Я сильный, несмотря на то что легкий! Дайте мне шанс! Я умею и бегать, и это… руки сгибать много-много раз! Во мне и есть-то нечего… ребята…

Сопровождающий тюкнул его по затылку и поволок к открытой двери, как ползун – жертву в холмовейник. Раненый кетчер не сопротивлялся – рухнул в обморок.

– Ты!

Ошалевший Артур некоторое время не мог сообразить, что обращаются к нему.

– Плечистый, шаг вперед!

Артур повиновался. Сейчас расстегнут наручники, и он свернет этой сволочи шею, отберет автомат, после – не важно. Лучше сразу сдохнуть, чем стать «мясом». На Пустоши и подумать не могли, что омеговцы – людоеды, «мясо» уже никому не расскажет, а остальные молчат. Да Омега же гаже мутантов, хуже некроза! И вся эта ерунда вроде черной формы, неприступного замка, хорошего обращения с пленными… Конечно, «мясо» кормят, берегут, чтобы потом сожрать. Он представил себе бойню, заляпанную кровью, крюки, на которых развешены освежеванные тела Ломако и Шкета… Когда сняли браслеты, Артур боковым зрением заметил: автоматчики насторожились, прицелились в него.

– Упал, отжался!

И Артур упал. Отжимался он неторопливо, ждал, когда надсмотрщики потеряют бдительность. Вскочил, бросился на командира, ударил в солнечное сплетение, попытался достать незащищенное горло, но омеговец плавно ушел вниз-влево, ткнул локтем в живот. Артур отшатнулся, принял оборонительную стойку. Противник ухмыльнулся, поправил китель и скомандовал автоматчикам, которые почему-то не открыли огонь:

– Годен!

Налетели омеговцы, скрутили руки и повели в ту же казарму, куда и «мясо», но Артур больше не сопротивлялся. «Годен» – не «мясо». Поселилась крохотная надежда на благоприятный исход. Что случилось с бывшим охранником отца, Артур не знал, даже не вспомнил про него. Какое кому дело? Выживают и умирают поодиночке.

Из казармы спустились в подвал. Артура проволокли по тускло освещенному коридору мимо одинаково ржавых дверей, затолкали в камеру. Потирая многострадальные ребра, он осмотрелся: под самым потолком – окно, куда не высунешь даже голову, на каменном полу – тряпка вместо постели, рядом – миска с кашей и кружка воды.

И что все это значит? Если хотели бы завербовать, то уже сказали бы.

Усевшись на тряпье, Артур принялся есть. Он успел проголодаться и жрал руками, как мутант. Вымазал тарелку хлебом… Вкусно, питательно, даже на хлеб не поскупились. Откармливают на убой или берегут будущего солдата? Артур думал недолго, у него не осталось сил на переживания. Замотавшись в тряпки, он сразу же задремал – сказалась бессонная ночь.

Лязгнул замок. Артур поднял голову, проморгался: на полу стоял завтрак, та же похлебка, что и вчера. «И свиней кормят», – напомнил он себе, но от еды отказываться не стал. Лучше умереть сытым, чем голодным. Перекусил, размялся: отжался раз тридцать, поприседал, проделал весь привычный с детства комплекс упражнений. Мышцы ныли, тело слушалось неохотно, будто после тяжелой болезни.

В окошко под потолком лился свет, значит, уже утро или день. Интересно, долго так сидеть придется? Не успел подумать, как в коридоре затопали, остановились напротив двери. Артур насторожился.

Двое омеговцев вошли в камеру, третий остался в дверях – охранял. Пожилой седовласый офицер протянул пленнику наручники:

– Давай без глупостей. Надень, и я расскажу, что тебя ждет. Что смотришь? Вперед, или мы сделаем это своими методами, но сделаем все равно. Поверь, тебе лучше оставаться целым.

Повертев наручники, Артур сдался, защелкнул их и уставился на седого:

– Теперь говори. Или пристрели на месте, да и дело с концом.

– Идем, храбрец. – Седой не оборачивался, чтобы проверить, успевает ли Артур за ним. – У наших курсантов испытание: спарринг. Ну, бой с противником. Причем противник должен быть убит.

– То есть противник – это я?

– Сообразительный.

Артур споткнулся на лестнице, но устоял, переварил услышанное и спросил:

– То есть шансов у меня нет?

– Почему же, все будет по-честному: если выиграешь, тебя отсюда выпустят. – Офицер пропустил Артура вперед, втолкнул его в тесную каморку, где уже было пять человек, и закончил: – Хочешь – верь, хочешь – нет, но мы слово держим. Запомни, твой номер – три.

Артур оглядел «годных»: все крепкие, рослые, чуть ниже его. Длиннорукий жилистый верзила метался по каморке. Два шага – и он уже у противоположной стены. Кряжистый мужик со шрамом поперек лба бранился, приговаривая:

– Шо, поверили им? Да? Пове-е-ерили. Уши вон развесили, «мясо».

Если собравшиеся здесь – «годные», какая же участь ждет «мясо»?

Дверь распахнулась, крикнули:

– Пятый, на выход!

У кряжистого раздулись крылья носа, он тряхнул головой и проговорил:

– Прощайте, мужики.

Монашек в потрепанной рясе Ордена Чистоты начал икать, верзила вытаращил глаза и заметался сильнее, остальные приникли к стене – хотели слышать, что происходит на улице. Артур будто наблюдал себя со стороны, мысли текли неторопливо. Это все не с ним, а с кем-то другим. Не он стоит грязный, небритый, ожидая приговора. Сейчас Артур проснется, и кошмар закончится.

– Что там? – пролепетал верзила; самому послушать у него не хватало силы духа.

– Не разобрать ни мутанта.

Сосредоточиться. Нервничать нельзя. Артур обязан победить. Отец кое-чему научил, к тому же некоторое время поселок охранял однорукий убийца из Меха-Корпа, который по настоянию бати занимался с Артуром искусством боя. От наставника Артур узнал про точки, куда надо бить, и понял, насколько человек все-таки хрупкий. Вряд ли омеговцы подготовлены хуже, но у него, по крайней мере, будет шанс.

В коридоре затопали. Артур сжался, монах заикал громче. Медленно-медленно отворилась дверь. Вот, сейчас…

– Первый!

– Я не пойду! – Верзила попятился и замахал руками, прижался спиной к стене.

– Считаю до трех, потом стреляю, – предупредил омеговец. – И раз, и два… – Он прицелился.