Татьяна Осипова - Серый рассвет

Дверь скрипнула, и в узкой щели проема я увидел сначала большие глаза и веснушки на вздернутом носике, а потом и саму девочку. Я знал, что это она, моя дочка, не знаю почему – возможно, потому что была так похожа на меня в детстве. Ей было страшно, но, видимо, маме очень плохо, поэтому девочка все же решилась открыть дверь незнакомцу.

Я осторожно вошел в темное помещение подвала. Запах нечистот и плесени ударил в нос. Я увидел, как ее мать лежит на рваном грязном матраце, пропитанном кровью. Она почти потеряла человеческий облик, но не рассудок. К счастью для девочки, перерождающаяся в мутанта мать не причинила никакого вреда своему ребенку. Как Оксана не заметила эти превращения?!

Катя повернула голову и посмотрела на меня. В ее взгляде еще не было безумия, но она была на грани и, подняв руку, потянулась ко мне.

– Теперь ты поняла, почему я хотел убить тебя? – спросил я. В сердце защемило – не такой я представлял нашу встречу. Нет, не так.

– Позаботься о дочери, Игорь… – Она говорила еле слышно, но в гнетущей тишине я отчетливо слышал даже шепот. – Помоги мне уйти из жизни…

Я посмотрел на девочку – не хотелось это делать при ней.

– Мы сейчас уйдем в безопасное место, я просто помогу твоей маме. – Я слышал дрожь в собственном голосе, и девочка тоже чувствовала это.

– Вы убьете мою маму, а что будет потом?

В ее голосе не было мольбы, не было боли – одна пустота, которая образовалась после стольких дней кошмара.

– Оксана, доченька… – Катя вымученно улыбнулась. Слез не было, осталась только боль, только понимание неизбежности конца. – Это он… твой отец. Ты должна уйти с ним.

– Хорошо… – Снова эта обреченность в голосе. Оксана, отвернувшись, добавила буднично: – Сделайте это быстро, чтобы мама не мучилась.

Я знал, что стрелять нельзя, хотя это гораздо гуманнее. Сейчас рассказываю и понимаю, как трудно было тогда принять решение. Столько мутантов убито, столько обреченных на мутацию, но тогда мне было так трудно сделать выбор. Хотя Катя не была уже той женщиной, которую я любил много лет назад – так много, что уже почти забыл, какая она. Теперь передо мной лежала женщина с глубокими ранами на теле: язвы покрылись коркой из засохшего гноя, в уголках рта кожа потрескалась, а мутные глаза наполнялись смертью. Теперь они не были похожи на глаза прежде любимой женщины.

Северцев замолчал. Я знал, что он убил ее, но все-таки спросил об этом: сделали ли он выбор, смог ли лишить жизни.

– Конечно, Леш, я не мог поступить иначе. Ее рассудок был человеческим – я не хотел, чтобы Оксана видела, как я сделаю это. Она отвернулась, и только когда я положил руку на ее плечо, посмотрела на меня. Что-то умерло в ней в тот день.

Два года я молчал, не хотел, чтобы командование знало. Потом все вышло случайно. Оксанка повзрослела, и мы проговорили всю ночь. Обо всем говорили: она рассказывала о маме, я о своей жизни, почему не вернулся к Кате. Все это сентиментальная чушь, и не хочется вдаваться в подробности. Спросишь, почему я тебе все это рассказываю? Отвечу, сынок. Назревает что-то нехорошее, и я не хочу оставаться здесь. Необходимо оправиться на разведку, но мне нельзя уходить. Иванов не должен заподозрить, что тебе все известно. Хотя многого я тебе не рассказал, но пока подробности могут только отвлечь. Уходите завтра на рассвете всей группой. Подробный инструктаж получите от Фила.

– Игорь Сергеевич, получается, кто-то собирался провести эксперимент, но вместо этого террористы взорвали в Америке ракеты?

– Не так просто, но все примерно так и было. Плохо, что эксперимент длится до сих пор и мы все его заложники. Вам предстоит найти одного человека. Ему я могу довериться. Если он жив. – Северцев опустил глаза. – Идем. Сегодня никому ни слова.

– Ребята обо всем знают?

– Кто больше, кто меньше. Только на вас я могу рассчитывать. Возможно, мне было бы все равно, но я хочу лучшего для своей дочери, сначала думал о ней… Теперь вы для меня стали не менее важны, поэтому держитесь вместе и не наделайте глупостей.

Я понимал, что необходимо выспаться, но проворочался всю ночь и уснул только под утро. В голове крутились слова капитана, и я не мог оценить масштаб всей трагедии, как люди живут там, за периметром, что правда, а что нет. Хорошо, что Жека и Оксанка пойдут с нами. Также я был рад увидеть в нашей команде Вадьку Репина.

Репка был настоящим художником и часто любил повторять, что он предвидел будущее, так как любимым его делом было создавать апокалипсические рисунки, которые он называл модным словом «арты».

С мыслями о предстоящем походе я уснул, и мне показалось, не успел заснуть, как меня разбудил Жека.

29 октября 2022 года

– Леха, пора!

Он заговорщически подмигнул мне. На выходе Ник сунул в руки рюкзак, где было снаряжение, и приказал выдвигаться. Капитана я не видел: понятное дело, он не должен был светиться. Мы вышли через другой выход; Фил сказал, чтобы мы двигались быстро, но тихо. Я был рад видеть Оксанку, и, если было бы светло, она бы точно увидела эту дурацкую улыбку на лице Лехи Маркина, а так как она не видела, я продолжал улыбаться, пока не почувствовал тычок в спину от Репы.

– Хорош лыбиться, Ромео.

Я прибавил ходу, удивляясь, как Репа просек это, но улыбка, словно приклеенная, не сходила с моего лица. Поднявшись на поверхность, я увидел, что еще темно и первые лучи солнца пытаются пробиться через плотный слой облаков.

Тишина резала слух, холодный порыв ветра обжег лицо. Фил задраил люк и показал жестом двигаться за ним. Наш путь лежал в город – там в одном из подвалов располагалась наша квартирка, где можно было перекантоваться несколько часов. Фил должен рассказать, какой план у Северцева, и то, что нужно делать каждому из нас.

Мутанты в это время суток уже спали, зубоскалы еще не проснулись, и путь в город был свободен; у нас было всего два часа, чтобы добраться до места назначения.

***

2 сентября 2022 года, 12:15

Лаборатория, объект исследования Odin.

Куриленко Федор Геннадьевич.

Запись с камеры видеонаблюдения

В лаборатории свет зажегся ярче обычного. Куриленко пододвинул стул на колесиках, устраиваясь удобнее за монитором. Пальцы, узловатые, тонкие, точно Куриленко пианист, а не ученый, быстро пробежались по клавиатуре. На мониторе высветилось окно, куда он ввел логин и пароль. Свет моргнул один раз, что заставило Федора Геннадьевича задуматься, все ли в порядке с проводкой. В лабораторию вошел Ярышев, спросил, что нового.

– Не пойму, какую игру затеял Один. – Куриленко потер вылезшую на подбородке щетину. – Нужен доброволец. Хочу попробовать взять его под контроль.

– Вы не указали контроль в протоколе?! – спросил Ярышев, сдерживая гнев.