Леарок Танн - Допра. Книга 3. Уже не игра

Но всё идёт не по плану и реликванты предают героя, закрыв его самого в тюремной камере и присвоив себе землю Затэра. Приговорённого к смерти Макса спасает бард, который на самом деле не просто игрок, а настоящая легенда Допры. С его помощью герой угоняет космическую тюрьму и освобождает повстанцев, которыми руководить дочь Бетно Хобба, являющаяся одновременно специалистом по киборгизации.

Герой, отвоевав вместе с Анталайскими Ястребами Затэру у реликвантов, просит дочь лидера повстанцев провести операцию по удалению маячка из тела, что та успешно и делает. В благодарность Макс предлагает повстанцам устроить на Затэре новую базу, а сам становится основателем клана Стражи Допры, и принимает в соклановцы заключенных из угнанной тюрьмы.

Тем временем корабли ведущих игровых кланов устраивают блокаду Затэре, но близко к земле из гипера выходит корабль, которым управляет лучший друг Макса – Арес. Он заманивает Макса на звездолёт, где парализует героя выстрелом из спрайдера. Разочарованный новым предательством и не понимающий, что происходит, Макс поражается ещё больше, когда над ним склоняется его точная копия.

Галактика Млечный Путь. Свободная от игры зона. Космические владения гаргов. Планетарная система Анаргунь-Терра- 898-5.

Адмирал военно-космического флота гаргорианского королевства господин Гинь-Гуо, как определил Цин-Тэй, пребывает в скверном настроении. Зелёные полосы на синей резине кожи пожилого гарга потемнели, и выглядят, словно чёрные трещины на рассохшейся земле. Этот верный признак едва сдерживаемого гнева улавливают все присутствующие в зале офицеры.

Пузатый, словно бочонок с соком каргихидильи, Гинь-Гуо стоит к подчинённым боком, заложив трёхпалые верхние конечности за спину. Он нетерпеливо переминается на коротких пеньках ног, перекатываясь с пятки на носок, и внимательно смотрит сквозь круглое плетёное окно. Вишенки его центральных глаз подслеповато щурятся, рассматривая происходящее на плацу. Видимо, подмеченные ошибки и неточности, допускаемые при проведении строевой подготовки личного состава, вызывают недовольство адмирала. Временами он собирает на морде дряблую кожу в гармошку и издаёт неразборчивый горловой звук.

Однако левый височный глаз Гинь-Гуо зорко следит за собравшимися в зале. Офицеры почтительно молчат, а, может, просто боятся навлечь на себя гнев, привлекая внимание начальства. И их опасения сложно назвать паранойей. Каждая вспышка ярости этого старика заканчивается для кого-то либо понижением в чине, либо тюремным сроком. Сегодня адмирал без предупреждения заявился с инспекцией в воинскую часть, преодолев шестичасовой перелёт из соседней планетарной системы, и экстренно собрал командиров третьего крыла космического флота гаргорианской армии.

Через распахнутые окна тёплый вечерний ветер наполняет помещение травянистыми запахами, тянущимися с соседних полей, тонкой вуалью дурмана окутывая собравшихся. Однако раздражение хоть справедливого, но все же несдержанного старика сегодня не унимается даже благоуханьем цветов прядиники, густой медовый аромат которых обычно оказывает успокаивающее действие на любого гарга. Яркий, тягучий словно патока, закат, в этот раз не очаровывает, наоборот, производит гнетущее впечатление. Последние лучи заходящего светила багровым заревом зловеще заливают сине-зелёные лианы плузана – растения-животного класса анимаплантов, из которого сплетены все строения гаргов.

Каптуранг Цин-Тэй опасается, что адмирал сегодня назначит виновных за все последние неудачи в области национальной безопасности. И опасается не без основания, потому что он, Цин-Тэй, первый на очереди. Ведь это его люди почти провалили важную миссию по обеспечению армии глоксом. Задача заключалась в том, чтобы незаметно для разведки расы инсекто переправить пардам сок священной каргихидильи. Но, как докладывали связные, партнёры заказ не получили, а это означало, что последние не поставят им очередную партию глокса, способного наделить любую армию сверхсилой.

Размышления Цин-Тэя прерывают двое птицеподобных в тёмно-синей форменной одежде, которые втискиваются в зал, толкая перед собой левитирующую прозрачную платформу с установленным на ней лиловым кристаллом. Размером он не меньше головы взрослого гарга, которая сама по себе раза в три крупнее человеческой. Ношу вошедшие оставляют в центре зала, и после этого усаживаются на предусмотрительно подкатившиеся к ним плузановые подушки, заняв свободные места среди остальных офицеров.

Похоже, адмирал ожидал только этих опоздавших, и теперь, когда все были в сборе, Гинь-Гуо царапает сине-зелёные лианы когтем, и те, ожив, с сухим шелестом двигаются, плотно замуровывая оконные и дверной проёмы. Таким образом, зал превратился звуконепроницаемый кокон, формой напоминающий яйцо. Одновременно с этим веерообразно зажигаются проросшие из стен люминисцирующие растения, освещая зал призрачно-голубоватым сиянием. Гинь-Гуо немного оттягивает душащий его ворот белого мундира, который безжалостно сдавливает гаргу грузную шею, и поворачивается к собравшимся. Он скользит тяжёлым взглядом по рядам подчинённых, чуть дольше обычного задержав его на Цин-Тэе, и, указав кривым когтем на тускло светящийся лиловый кристалл, спрашивает:

– Что это такое?

Хотя присутствующим хорошо известно то, что это за кристалл, так же как и самому Гинь-Гуо, но ответить на вопрос означает назначить себя добровольной жертвой гнева командира, чего никто для себя не желает.

– Тц-тц-тц… – презрительно трещит гарг и тыкает когтем на подчинённого в зале. – Каптуранг Цин-Тэй! К Вам вопрос!

Гарг обречённо поднимается с плузановой подушки, ловя на себе сочувственные взгляды коллег, и ровным тоном, без каких-либо признаков паники, трещит:

– Это индикатор работоспособности Сети древних анталайцев.

– Верно, каптуранг! А что это с ним?!

– Кажется, он светится немного ярче…

– Немного?! – взрывается адмирал флота. – Немного?! Он светится заметно ярче! Понимаете ли Вы это?! Заметно! А если заметили мы, значит, заметили и инсекто! Сеть уже пять дней подаёт признаки жизни! А мне сообщили об этом только два дня назад. Почему?!

Верхние конечности Гинь-Гуо принимаются мелко дрожать, и командир поспешно прячет руки за спину.

– Не могу знать. – Отвечает Цин-Тэй. – Наблюдение за анталайским кристаллом не входит в круг моих обязанностей…

Ответ звучит дерзко. Каптуранг и сам это понимает, но стерпеть не может. Действительно, глупо и не справедливо обвинять его в том, к чему он не имеет ни малейшего отношения. Раз Гинь-Гуо решил назначить его виноватым, пусть, но при этом он сохранит самоуважение, и не станет трястись от страха. Адмирал флота от негодования мотает головой, отчего пара ухоносов по бокам головы колышется, словно две дохлые змеи.