Кирилл Бенедиктов - Война за Асгард

— Нет, он жив и прекрасно соображает. Правда, немного помят при задержании.

Сантьяго вспомнил окровавленное лицо Ивана, и его замутило. Сволочь, подумал он, какая же сволочь!

— Пойдемте, — обратилась она к Гарольду. — А вы, Мондрагон, будьте добры остаться.

— Да, — поддержал ее Статхэм-Пэлтроу, — подождите здесь. Есть вещи, которые вам пока рано знать.

Сантьяго пожал плечами и бросил быстрый взгляд на скучающего атлета. Тот по-прежнему равнодушно разглядывал его через темные очки, но на коленях у него появился теперь маленький серебристый парализатор.

— Ладно, — вздохнул Мондрагон. — Тогда я, с вашего позволения, продолжу…

Он снова приложился к бутылке, но на этот раз не сделал ни глотка. Саманта распахнула стеклянную дверь, и стало видно, что массивное устройство, занимающее половину дальнего помещения лаборатории, — это огромный стол, половина которого была накрыта сферическим зеркальным колпаком. Из-под колпака высовывались чьи-то замотанные белой тканью ноги. На Сантьяго, которому не приходилось раньше видеть кабинеты мнемохирургов, это зрелище произвело сильное впечатление.

— Святые небеса! — пробормотал он и икнул. Каррингтон, не оборачиваясь, протянула руку и закрыла дверь. Сквозь стекло было видно, как она и Гарольд подошли к столу и наклонились над ним.

— Не хотел бы я попасть в такую машину, — доверительно признался Мондрагон молодому человеку. Тот не отреагировал. Сантьяго поднял бутылку.

— Ваше здоровье, — сказал он, отпив порядочный глоток. Ему вдруг стало страшно. На мгновение он даже пожалел о том, что Статхэм-Пэлтроу вернул ему свободу. Пока он лежал, привязанный к своему ложу, никто не мог требовать от него невозможного.

Сантьяго шагал из стороны в сторону, незаметно поглядывая на дверцы зеркального шкафа. На то, чтобы привести наконец в исполнение свой план, ему оставались считаные секунды, но вся его решимость куда-то пропала.

— Внимание! — сказал чей-то голос. Мондрагон вздрогнул и остановился. Голос доносился из динамиков, спрятанных где-то под потолком, отчего казалось, что он льется с небес. — Внимание! Персоналу и гостям базы “Асгард”! Говорит командор “Асгарда” Эндрю Гордон.

— Звездный Перец, — внятно произнес молодой атлет, подняв голову к потолку, будто в надежде отыскать там упомянутого Перца.

— Решением Высокого представителя Совета Наций Роберта Фробифишера итоговое мероприятие проекта “Толлан” назначено на двенадцать ноль-ноль сегодняшнего дня, — продолжал голос. — Приказываю всем сотрудникам базы, не получившим приглашения на торжественную церемонию, спуститься в жилые блоки А, В и С.

— Ну, зашибись, — сказал молодой атлет, и в этот момент Сантьяго прыгнул.

От кресла с охранником его отделяло метра четыре. Монд-рагон развернулся в прыжке, но усилие, которым он оттолкнулся от пола, оказалось недостаточным, и он был вынужден пробежать еще несколько шагов. Если бы секьюрити не отвлекся на грохочущий в динамиках голос, план Сантьяго провалился бы в первую же секунду.

Но ему снова повезло.

Охранник рванулся, пытаясь выбраться из кресла и одновременно подхватывая с коленей парализатор. Тот роковым образом соскальзывал на пол, и какую-то долю секунды казалось, что он все же упадет. В последнее мгновение молодой атлет все же перехватил его в нескольких сантиметрах от пола и начал выпрямляться, нажимая на спусковой крючок. Игла пробила левый рукав голубой куртки Мондрагона, оцарапав кожу. А потом Сантьяго врезался в охранника всем своим телом и обрушил ему на голову бутылку “Джим Бима”.

Раздался отвратительный хруст. Голова охранника безвольно упала на грудь, темные очки свалились на пол. Сантьяго вырвал у него из руки парализатор и, стараясь не упасть на неожиданно ставшем скользким полу, бросился к входной двери. То, что она запирается изнутри, Мондрагон со свойственной писателям наблюдательностью заметил сразу же, когда вошел в лабораторию.

Он щелкнул замком и отпрянул от двери, опасаясь, что через нее могут начать стрелять. В последнем его романе именно так смертельно ранили главную героиню, укрывшуюся от убийц в готической спальне фамильного особняка Мэйфлауэров.

— В чем дело? — зычно крикнула из глубины лаборатории Саманта. — Джош, что случилось?

Кто-то неуверенно дернул никелированную ручку. Мондрагон взглянул на казавшийся теперь игрушечным парализатор и испытал новый приступ липкого тошнотворного ужаса. Наверное, так чувствовали себя легендарные польские кавалеристы, мчавшиеся с саблями наголо на бронированные колонны германских танков.

Он заставил себя оторваться от стены и сделать несколько шагов к стеклянной двери, за которой под страшным зеркальным колпаком ждал своей участи Иван. Протянул вперед руку с парализатором.

— Что вы наделали, Мондрагон? — закричала Саманта, распахивая дверь. — Кто вам позволил?..

Сантьяго нажал на спуск. Тонкая игла вонзилась начальнику службы безопасности “Асгарда” куда-то под правую грудь. Секунду Саманта непонимающе смотрела него, потом опустила голову и уставилась на качающуюся серебряную стрелку.

— Ублюдок… — только и успела произнести она, мягко заваливаясь на бок. Мондрагон перешагнул через ее массивное тело и вошел в операционную.

Гарольд Статхэм-Пэлтроу стоял у блестевшего хромированными деталями стола, глядя на него широко открытыми удивленными глазами. Он казался настолько шокированным происходящим, что даже не сделал попытки вытащить свое оружие.

— Зачем, Мондрагон? — дрожащим голосом спросил он. — Вы что, действительно считаете…

— Заткнитесь, Гарольд, — сказал Сантьяго. Это получилось у него не без труда — язык почему-то распух и стал очень горячим, а губы тряслись и прыгали. — Заткнитесь и делайте то, что я вам скажу.

— Успокойтесь, Мондрагон. — Статхэм-Пэлтроу отступил на шаг, и Сантьяго увидел, что лицо его покрылось мелкими би-серенками пота. — Успокойтесь, мы все обсудим… У вас потрясение от пережитого, я понимаю… Но все проблемы решаются, поверьте.

— Я сейчас выстрелю, — хрипло проговорил Мондрагон. — Если вы тотчас же не развяжете моего сына, я выстрелю вам в голову.

На лице Гарольда отразилось неподдельное недоумение.

— Вашего сына? — переспросил он, оборачиваясь к столу. Зеркальная сфера была теперь приподнята, но голову Ивана по-прежнему скрывали высокие валики из серой резины. От них тянулись уходящие в стену толстые черные провода, почему-то показавшиеся Сантьяго зловещими. Ему очень хотелось броситься к Ивану и разорвать путы самому, но он боялся оставлять Гарольда у себя за спиной.

— Освободите его! — каркнулМондрагон, чувствуя, что выдержка изменяет ему. — Живо!