Александр Емельянов - Первая империя. Книга 13. Паладин Веры: Долгий путь до Аландона. Том 2

– Да! Любо! – зарычали все те, кто был в операции по хунхузам…Вскоре вся горница орала, скандируя – Любо! Любо!…

И в глухой ночной тиши далеко от станицы, гул голосов раздавался по степи…Матвей засмущался, понурив голову…

– Ну что скажешь, Матвей Пантелеевич? Воин-защитник веры? Согласен ли ты быть станичным атаманом? Вишь как народ за тебя волнуется? – главный старик поднялся и опершись на край стола смотрел на Матвея в упор испытующим глазом…

Тот снова посмотрел на стариков – Если на то есть воля обчества, то – да! Я согласен послужить всем вам! – и он поклонился всем казакам и особенно – старикам!

И тут тесть взял из-за голенища казачью плетку, украшенную особой перевязью и на двух руках поднес, как настоящую реликвию! Матвей с дрожащими руками принял её и встав на колени сказал ритуальные слова – За всех! За обшество, как за себя! За деток наших и за матерей! За родителев наших! За царя, за Веру православную! За Русь – матушку! За Господа нашего, именем Его! Клянусь! Клянусь! Клянусь!…

И старый атаман, дважды хлестнул своей нагайкой его поперек спины, приговаривая – На память! Помни, кто есть ты! Ты – Воин – Хранитель и Защитник Веры православной! Именем наших предков и родителей! Именем Бога! Благословляю тебя на великие дела и подвиги во имя Веры и Людей, новый станичный атаман станицы Забайкальской! Господи благослови всех нас! Любо, атаман! Любо!

Матвей поднял на него повлажневшие глаза, тихо сказал – Спасибо Батя за науку!

И вставая во весь свой немалый рост, он сжал плетку в руке и вскинул её вверх и рявкнул – С господом нашим! Именем его!

И все выдохнули, как один человек – Именем Его! Любо атаман, любо!

И уже вся горница загудела, как пчелинный улей! Все кинулись поздравлять Матвея, трясли за руки, лобызали щеки и трясли голову! И наконец, страсти по Матвею улеглись – А теперь Браты – прошу на пир, в шинкарку! И вам, господа старики!

И вся толпа, вывалившись из Правления, гулко гутаря, весело крича здравицу Матвею, повалила в шинкарку, что построил Матвей в конце станицы…перед военным городком.

Гулеванили почти до утра, да только сам новоиспеченный атаман не пил практически, прикидываясь, что пьет…Сам наблюдал за остальными станичниками, чтобы те не накуролесили…в то же время за ним самим наблюдал главный из стариков, оглаживая бороду и делая простые выводы, посмеиваясь в бороду – Ай да молодец! Вот это атаман! Сам Степан Тимофеевич был бы доволен таким атаманом! Хороший отец всем казакам будет и еще поднимет на дыбы Русь Великую!?

И только после этого старик позволил себе чарку вина, потом поклонился всем и поставив её на стол, обратился ко всем казакам – Помните, заутренне на службу, господа казаки! Прошевайте, казаки! – и все старики дружно встали и вышли прочь…

Закончили гулеванить только к утренней звезде! Казаки долго расходились…Отдав указания, ушел последним сам Матвей, его встретила заспанная Марфа. Встречая мужа сладким поцелуем, она вдруг встрепенулась и с закрытыми глазами сорвалась в старинный танец! Выписывая пируэты, она упоенно танцевала с закрытыми глазами…Матвей о таком наслышан – типа так только могут танцевать великие ведуньи, целители человеческих сердец и душ! Белые колдуньи, служащие Великому Роду Людей…

Затем, она будто споткнулась и упала прямо в руки Матвея, она…спала! Осознав, что он присутствовал при каком-то мощном, Древнем как мир, обряде…Матвей аккуратно понес женушку и положил в кровать….Задумчиво постоял над ней, затем взял зипунок и пошел на сеновал.

Утро встретило его осторожным всхрапыванием его боевого коня, который обнюхивал его лицо…подергивая бархатными губами, он осторожно подталкивая его, словно говоря – Хозяин, пора вставать! Солнышко уже высоко…

Поднимает одно веко – за конем стоит жена, счастливо глядя на него из-под руки, улыбается так, что сердце Матвея захолонуло!

– Люблю! – тихо, неслышно прошептали его губы!

– Я тоже люблю тебя, мой Матвеюшко. Любый мой! – словно отвечая на его восклицание, она вполне серьезно поклонилась ему в пояс…

Следом от дома донеслось – Пап! Мам! Где вы…– а спустя пару секунд из-за угла дома вылетели три маленьких растрепанных воробья и с разбегу запрыгнули к отцу на сеновал!

Потом подошла их мама и присела на край сеновала, взяла руку Матвея в свою руку и сказала – Вот кто ты на самом деле, мой любый Матвеюшка, божей милостью и народа станичного…Хранитель и Защитник Веры Православной? А теперь и атамван огромной казхачьей стваницы? У меня было полное ощущение, что я парила в воздухе над домом Правления! И среди всей серой массы людских тел, твое горело словно золотой воин в кольчужных доспехах! А я душой понимала – вот он, Истинный Защитник и Вершитель судеб России – матери! Как такое возможно? Только моя прабабка Анастасия шептала мне, тогда еще совсем молодой девчушке, по великому секрету, что есть на свете такие люди! Они, как будто специально присланы к нам откуда-то оттуда! – и она показала вверх пальцем…

Упала на плечо Матвея и всхлипнула, прижавшись краями припухлых от желания губ к губам мужа…из-за детей, он лишь чуть-чуть обозначил поцелуй,. а потом прижал к себе все свое семейство! И закрыв глаза, он провалился в нирвану! Бог мой, вот оно – истинное счастье! – и эта мысль, молнией проскользнула в его мозгу и затем резко сменилась звонком тревоги!

– Постойте-ка, родные мои – он вскочил и побежав к крыльцу, кинул Марфе на бегу – Сбереги детей, любая моя, кажись Беда припожаловала! – и метнувшись на неуловимый звук, он подскочил к крыльцу, там его ожидал вестовой – Беда, Матвей Пантелеевич! Хунхузы в открытую перешли Аргунь и сейчас до ста сабель и полка штыков наметом идут на станицу, в лоб! И через пять минут будут тут!

– Что стоишь дубом. Немедленно бей в рельсу! В ружье! – и с последним словом – Буух!

Тяжко вздрогнула земля и за околицей ввысь взметнулся фонтан земли, осколки завизжали, уходя вверх, пара стукнула в камень обкладки стен поскотины!

– Марфа, живо в дом! – со всех сил крикнул Матвей…благо в сарае стоял ручной пулемет Льюиса, только вчера вытащенный для пристрелки! Матвей метнулся в сарай. Выхватил его и кинулся обратно к калитке, передергивая затвор пулемета …

– Михалыч. Ко мне, за пулеметом метнулся! – крикнул он соседу и выметнулся на улицу, запрыгивая за придорожный камень, специально установленный для этих целей – обороняться от ворога…

Поставил на сошки, прицелился… Выцелил далкую массу вражеских солдат, серо-синий мундир китайца, нажал спуск – Та-Та-Та! Затарахтел пулемет, потоком пуль сметая передовые цепи хунхузов…Немного погодя, вторя ему, заработал пулемет Михалыча с вышки…крыши сарая поскотины…В два ствола они притормозили первые две сотни…Но другие цепи, дрогнув, стали заползать за околицу, уходя вправо и влево! Опять – бууух!