Андрей Мартьянов - Вестники времен: Вестники времен. Дороги старушки Европы. Рождение апокрифа

Собственно, разговора-то особого и не было. Батюшка с наигранной тоской выслушал несколько историй о чудесных приключениях сэра Мишеля, поименовал сыночка «олухом», обреченно махнул рукой и сказал:

– Пойдем обедать, наследничек. Честное слово, тебе давно пора заняться делом. Все люди как люди… И вообще, кажется, ты уже полгода собираешься поехать в Марсель, к Ричарду!

– А я и поеду, – быстро кивнул Фармер-младший. – Вот передохну денька два – и поеду.

– Денег все равно не проси, – угрюмо проворчал барон. – Одно разорение с тобой! А еще и оруженосца завел… Нахлебники.

– В животе бурчит, – напомнил сэр Мишель. – Мы уже закончили ругаться?

– Иди вниз, – вздохнул монсеньор Александр. – Глаза бы мои тебя не видели.

Крупный шмат слежавшейся, прокисшей каши пролетел мимо уха сэра Мишеля и шлепнулся неподалеку. Распустив крылья и неистово толкаясь, куры принялись было клевать белесую лепешку, но их немедленно разогнали собаки и мигом уничтожили кашу, даже не успев подраться. Птицам осталось лишь доклевывать отдельные разваренные крупинки.

– Ой! – хихикнул женский голосок. – Чуток в вас, сударь, не попала!

Сэр Мишель обернулся. На пороге с глиняным горшком в руке, откуда и вылетела каша, стояла девушка. Молодой Фармер хорошо знал всех прислужниц в замке, некоторых в лицо, большинство – поближе, но эту видел впервые. Она была примерно его возраста, худенькая, невысокая с маленьким личиком в обрамлении светло-пепельных волос, заплетенных в две косы. Красивой ее не назовешь, но было что-то симпатичное и милое в тонком носике с легкой горбинкой, серых узковатых глазах, маленьких губках, остром подбородке. Она немного напоминала мышку, и сэр Мишель так и спросил ее:

– Как тебя зовут, мышонок?

– Хотите – зовите так, я не обижусь, – лукаво улыбнулась девица. – А вообще меня зовут Иветта.

– Ты ведь недавно в замке Фармер, правда? – Сэр Мишель без труда завязывал беседы с девушками, разговаривал с ними, конечно, вовсе не как со светскими дамами, но и не пренебрежительно, нарочно указывая на низкое происхождение. Девичьи сердца быстро таяли от такого обхождения, это тебе не деревенский парень – облапает да на сеновал, и позволения не спросит – тут все по-благородному, красиво, ровно в балладах. А какой девушке не захочется хоть на одну ночь ощутить себя баронессой?

– Да. – Облокотившись о дверной косяк, Иветта прищурилась и посмотрела в небо, где в недосягаемой выси кружили стрижи, похожие на тоненькие крестики. – Сестра моя приболела, дома лежит – встать не может. Вот меня вместо нее и взяли, при кухне помогать.

Сэр Мишель еще раз всмотрелся в ее скуластое загорелое лицо, освещенное клонящимся к западу солнцем. В самом деле, оно показалось немного знакомым.

– А сестру твою как звали?

Иветта опустила голову, накрутила на указательный палец кончик косы, искоса глянула на сэра Мишеля и ответила:

– Гретой звали.

Сэр Мишель на мгновение задумался и вспомнил белокурую служаночку, тоже чем-то напоминавшую мышку или другого подобного зверька. Хм, нетрудно догадаться чем, вернее, кем больна веселая хохотушка Грета… А Иветта и вправду похожа на нее.

Сэр Мишель помолчал немного, придумывая, как бы поосторожнее прояснить у этой самой Иветты ее отношение к скучающим рыцарям и воззрение на церковные запреты. Совершенно неожиданно она сама сделала шаг навстречу.

– Хотите, я помогу вам мыться? – чуть наклонившись, спросила она. – Спинку потру…

– Ты и вправду этого хочешь? – Молодой рыцарь поднял голову, и их лица оказались близко друг к другу.

«А она миленькая, ничуть не дурнее сестренки…» – промелькнула довольная мыслишка. И будто прочитав ее, Иветта улыбнулась, показав ровный ряд мелких зубок, и тихо проговорила, обдав сэра Мишеля свежим легким дыханием:

– А чем я хуже Греты?

Хихикнув, она взмахнула косами и упорхнула в кухню, помогать стряпухе Сванхильд. Сэр Мишель заглянул туда ей вслед и ухмыльнулся было, но сразу одернул себя:

«Так, а мы опять за старое! И кто же это такой разнесчастный только что клялся папеньке, каким он будет хорошим-расхорошим, тихим-претихим… Эх, безнадежный ты человек, благородный сэр Мишель де Фармер!.. А впрочем… человек же все-таки, а не дерево. Можно подумать, что по замку только мои детки незаконные бродят, а барон Александр монахом праведным заделался!.. Как бы не так! Взять того же Эрика, мерзавца эдакого – даже поздороваться не удосужился, а еще соко-ольничий! Подумаешь!..»

Оправдав себя таким образом в собственных глазах, сэр Мишель умиротворенно уставился в небеса.

Когда отец Колумбан решительным ударом по плечу усадил начинающего трезветь Гунтера на место, а барон Александр опустился в свое кресло, германец подумал, что все-таки ему лучше ретироваться.

Только прилично ли вставать из-за стола, если хозяин вовсе и не начинал трапезу? Честно говоря, и нажираться-то до его прихода не следовало – так германец и дома у себя не поступал: раз пришел в гости, то за стол садишься, когда пригласят… Но отец Колумбан сам принес ему еды, значит, можно… Черт знает эти дурацкие средневековые обычаи!..

Гунтер решил просто сидеть на месте и ждать, что будет. Отец Колумбан уходить пока не собирался, и это придавало уверенности.

– Садитесь, святой отец, за стол и разделите со мной скромную трапезу. – Барон Александр жестом пригласил отшельника сесть рядом с ним.

На лестнице раздался дробный топоток, и к барону подбежал мальчик лет пяти, миниатюрная копия отца, только глаза у него были такие же, как у сэра Мишеля – серо-голубые. Он по-свойски вскарабкался к барону на колени и уселся, свесив ноги и с интересом уставившись на Гунтера.

«Сейчас задаст дурацкий вопрос, – подумал тот. – Папа, а почему у дяди штаны неправильные?.. Тьфу! Терпеть не могу балованных любимчиков!»

Но мальчишка просто глазел на него с легкой надменностью и молчал. – Благодарю тебя, сын мой, признаться, я успел проголодаться, пока провожал Мишеля. Кстати, ты не считаешь, что старший сын изменился в лучшую сторону, опыта поднабрался? – ответил отец Колумбан и, улыбнувшись мальчику, добавил: – А как поживает маленький Эдмунд?

– Изменился? – коротко рассмеялся барон, пропустив мимо ушей последний вопрос. – Как же, изменится он… Посидит месяцок-другой, помается и снова пустится во все тяжкие…

– Это все оттого, что дела себе придумать не может, – серьезно сказал отец Колумбан. – Добился рыцарского сана и, кроме поединков да попоек, ни на что больше ума не хватает. А ты позаботься, придумай ему занятие достойное. Почему бы в поход вместе с королем Ричардом не отправить? Или на вассальную службу к графу Анжуйскому…