Алексей Живой - Империя: Спартанец

За разошедшимся бойцом во все глаза наблюдала молодежь, выполнявшая повинность по расчистке лагеря от остатков вчерашнего пиршества, и несколько «бывалых» парней, среди которых были и его лекари: долговязый Эгор и крепкосбитый Архелон.

— Где ты этому научился? — поинтересовался Архелон, приблизившись. — Мы вместе проходили битву на ножах и борьбу, но ничего подобного я не видел. Ни одного из бойцов нашей агелы этому не учили.

Тарас сообразил, что забылся, войдя в раж. «Надо осторожнее с моими навыками из двадцать первого века, — сообразил Тарас, опуская руки и выпрямляясь. — Так не долго и спалиться. Вряд ли этот Гисандр знал карате».

— У меня в детстве был инструктор… — стал придумывать на ходу Тарас. — Из приезжих иностранцев. Он и научил кое-каким премудростям восточной борьбы.

— Иностранец? — переспросил на этот раз Эгор, тоже подходя поближе к остановившемуся на месте Тарасу. — О чем ты, Гисандр? Я хорошо знаю твоего отца, он никогда не имел дела с иностранцами. Тем более с… персами. Он достойный спартиат, его все уважают.

«Вот попал, — решил Тарас, которому вдруг припомнилось, что иностранцев здесь действительно не уважали. А персов вообще ненавидели, [22] С тех пор как Спарта, восприняв новые законы Ликурга, превратилась в военный лагерь, вокруг нее возник «железный занавес». Власти Спарты культивировали в своем народе ксенофобию (ксены — иностранцы ( греч. )). Уничтожив почти все ремесла, кроме самых необходимых, и торговлю, они изгоняли из страны всех пришлых иностранцев, не желая, чтоб те своими речами смущали спартиатов. На протяжении нескольких сотен лет спартанцы практически никого к себе не впускали, сами, однако, регулярно вмешиваясь во внутренние дела соседних греческих полисов. Редкий грек мог сказать, что побывал в Спарте и вернулся оттуда домой. Гражданам страны также запрещалось покидать ее пределы. Это право имели только цари и эфоры. А простые граждане могли выйти за пределы Спарты только в составе армии, отправлявшейся в поход. — он еще и моего отца знает. Мне бы узнать, как хоть его зовут. А то еще встретимся, а я не узнаю. Вот будет компот».

— Да нет, это не перс был, — брякнул он первое, что пришло на ум, — грек, но знаток одной борьбы, секрет которой он передал только мне.

Архелон с Эгором переглянулись, но, похоже, поверили. Они разом шагнули вперед и попросили:

— Покажи!

— Ну если хотите, — неуверенно согласился Тарас, — покажу пару движений.

— Как твоя рана, не помешает? — уточнил Эгор, вспомнив на мгновение, что он еще и местный лекарь по совместительству.

— В порядке, — отмахнулся Тарас, понемногу привыкая к местным привычкам вообще не обращать внимания на боль. Впрочем, и его предыдущая школа тоже здесь неплохо помогала, — возьми нож и нападай на меня. Можете сразу оба.

Эгор и Архелон не заставили себя долго ждать. Их клинки сверкнули на солнце, и, слегка присев, они стал подступать к Тарасу с двух сторон, осторожно ощупывая камни босыми ногами. Он же, приняв стойку, стоял недвижимо, выжидая. Тело Тараса уже немного разогрелось, и он рассчитывал справиться со своими противниками за счет неожиданности, как бы хорошо они ни были подготовлены. Так и произошло.

Эгор напал первым. Его клинок был направлен Тарасу в грудь, и не среагируй он вовремя, эскулап, заштопавший его рану, мог нанести другую, не хуже. Но Тарас успел. Он поставил блок, перехватил руку с клинком и нанес короткий, но мощный удар ногой, отправив первого противника в полет, сам же не двинулся с места.

Пока Эгор, распластавшийся на камнях, поднимался, в дело вступил Архелон. Он прыгнул вперед, потом вбок и нанес удар снизу. Тарасу пришлось-таки изменить положение тела. Но это было не сложно. Разум его молчал. Тело повиновалось заученным рефлексам. Пол-оборота и шаг в сторону, блок, удар рукой в грудь. В солнечное сплетение. Но вполсилы. Хотя его противники дрались совсем по-настоящему.

Кулак спецназовца на секунду ощутил толстую ткань гиматия [23] Гиматий — драпированный плащ — основная верхняя одежда греков. Представлял собой прямоугольный кусок ткани размером 1,7 х 4 метра. Его нередко носили без нижней одежды (хитона). Особенной простотой отличалась одежда спартанцев, которые чаще всего вообще не носили хитона, а довольствовались только гиматием из шерсти натурального цвета. Длина гиматия могла варьироваться — до коленей, до щиколотки или спадать до пола. Часто гиматий носили переброшенным через одно плечо, а чтобы ткань не соскальзывала, сзади зашивали груз (кусочки свинца). и сразу отработал назад. Архелон задохнулся на мгновение, но справился и продолжил атаку. «Крепкие ребята», — подумал Тарас, краем глаза заметив, что Эгор снова приближается, перехватив нож в другую руку.

Между тем Архелон пригнулся, сделал обманное движение, выпрямился, резко рванулся вперед и нанес очередной удар в живот. Удар был мощным, проникающим, рассчитанным на полное уничтожение врага. Тарас любил такие удары. Он плавно перехватил его руку и ушел в сторону, позволив Архелону пролететь мимо. Да еще наподдал тому по заду, заставив перекувырнуться через камень, выронить нож и улететь в близкий ручей.

Затем, не разворачиваясь, он одним движением выбил нож из рук Эгора, беззастенчиво напавшего со спины. А когда тот на секунду скорчился от боли в руке, — точка была выбрана не случайно, — провел хорошую подсечку. После нее Эгор должен был рухнуть с размаху на камни, но этого не произошло. С ловкостью кошки тот успел убрать ногу и второй рукой ухватить Тараса за гиматий, притянув бойца к себе и пытаясь провести бросок через бедро. Но в планы спецназовца не входил близкий контакт и долгая борьба в партере. Ломать противника он не собирался, а потому предпочел быстро избавиться от захвата, проведя очень болезненный удар коленом в бедро, — Эгор едва не взвыл, — а затем все-таки провел подсечку. Да еще добавил ногой по ребрам, когда неугомонный спартанец попытался ухватить его за лодыжку и повалить на камни. Только после этого Эгор признал себя побежденным.

— Как звали того грека, — спросил с восхищением Архелон, выбираясь из ручья и отряхиваясь, — твоего учителя?

Тарас чуть не ляпнул: «Масутацу Ояма», но вовремя сдержался.

— Мне запрещено называть его имя, — соврал Тарас и добавил для пущей убедительности: — Я дал клятву никогда не произносить его.

— Да, — повторил Эгор, быстро поднимаясь и потирая ушибленные места, — ничего подобного я не видел.

— Клятву надо держать, — согласился Архелон, но все же попросил: — Научишь нас потом с Эгором твоим ударам? Они хороши, если ты, даже раненый, стоишь нас двоих.

— Не знаю, — снисходительно проговорил Тарас, поправляя свою накидку, — может быть, потом. Когда здоровье вернется.