Сергей Алексеев - Долина смерти

– Если кому-то вздумалось нас пугать, – вполголоса сказал он, – то в чем смысл? Чтобы мы кости прибирали в Долине Смерти? Или чтобы носа не высовывали с фермы?.. Не понимаю. И как можно вообще устроить такой шабаш? Театр теней… Выйдем завтра, а там…

Она не слышала и ни на миг не прервала легкого дыхания…

Утром на клеверном поле, в двенадцати метрах от забора была обнаружена простреленная ржавая немецкая каска. И не требовалось никакой особой экспертизы, чтобы установить, что пробоина совершенно свежая и оставлена свинцовой ружейной пулей…

Планета Земля оставалась за бортом и медленно превращалась в голубую звезду, скоро потерявшуюся среди других больших и малых звезд…

После долгого, цепенящего страха пришло тихое ошеломление, отнявшее слух и дар речи. Даже для десантуры, привыкшей к небу, к полетам, к прыжкам, пожарам и прочим экстремальным ситуациям, осмыслить себя в космическом пространстве было невероятно трудно. Все походило на сон, на массовую галлюцинацию или уж на чью-то злую, дурную шутку. Мужики таращились в иллюминатор, трясли головами, расходились молча по своим местам, однако возвращались снова – за толстым стеклом ничего не менялось, если не считать, что в рябой от звезд черноте не только медленно угасала и отдалялась Земля, но и лучистое солнце подергивалось мутной дымкой, словно от большого пожара.

Драчливая, занозистая, вечно подзадоривающая друг друга десантура вдруг утратила веселость и впала в уныние, молчаливое и самоуглубленное. Один Азарий продолжал смотреть в иллюминатор, будто в окно вагона, и глаза его только разгорались.

Обычно немногословный, он неожиданно разразился длинной для него речью:

– Сколько веков воду мутили!.. Глотки рвали, мужиков на кострах жгли. А Земля-то – круглая! И вертится. И все в космосе круглое, и все вертится. Да, человек – тупая скотина, злобная. Говорят, Бог создал по образу и подобию… Может и так, только не по своему. Нет ничего в человеке божественного.

Внезапное это откровение, произнесенное в полной тишине, вдруг развязало языки и чувства мужиков. В отсеке поднялся густой, многоголосый мат: проклинали всё, от летнаба Дитятева до Вселенной и инопланетян, которые, по всей видимости, затащили десантуру на свой корабль в беспамятном состоянии. Впечатление у десантуры сложилось сразу определенное: команду попросту похитили, чтобы ставить эксперименты. Вспомнили, что люди в этом районе пропадают уже не первый раз и никто еще назад не возвращался и что это дело рук пришельцев из космоса.

– Не знаю, что тут шуметь? – вдруг спохватился старший группы Лобан, хотя орал и матерился громче всех. – Мы с Азарием видели этих пришельцев. А вы кричите – чертики! Никакие не чертики, обыкновенные гуманоиды. А то – «с перепоя, почудилось»!

Мужики переглянулись, Тимоха мгновенно сориентировался:

– Между прочим, я их первый увидел. Первый прыгал и первый увидел. И Дитятеву по рации доложил: вижу гуманоидов!

Шура с Игорем, а потом и Пашка тут же немедленно признались, что тоже не слепые были и рассмотрели как следует и самих человечков, и космическую одежду, и даже то, что один зелененький был женщиной. На что справедливый Азарий заметил:

– Ну и козлы вы! Нас с Лобаном алкоголиками выставить, психами?.. Ну и десантура пошла, товарищей своих вломить – хлебом не корми!

Тимоха попытался сгладить противоречия и не допускать скандала:

– Что теперь разборки устраивать? Дело прошлое, это все на Земле было. Надо мозгами пораскинуть, что делать будем. И что с нами они сделают.

– Да ничего не сделают! – заверил Лобан. – Они же – гуманоиды, значит, гуманные, добрые.

С ним почти все согласились, потому что в газетах об этом много писали и называли гуманоидов даже спасателями планеты Земля, которые никогда не допустят ядерной войны. И вообще о пришельцах никогда не слыхать было дурного слова.

Разве что попы считали их либо выдумкой, либо порождением дьявола, но попам пока в России не особенно-то верили, полагаясь на правду в телевизоре.

Вывод Лобана на короткое время чуть успокоил десантуру, немного прояснило относительно будущего. Молодожен Пашка, в обсуждении не принимавший участия, слегка подпортил настроение и переключил внимание на летнаба Дитятева.

– Чего же он, скотина? Получил от Тимохи сигнал про пришельцев, а нас все равно выпустил? Выпустил, а сам на борту смылся, гад!

– Да, брат, худо дело у тебя, – подначил его Тимоха. – Ты здесь, а шеф на Земле. И наверно, спит сейчас с твоей молодой женой!

– Заткнись! – огрызнулся Пашка. – У самого печка осталась разобранная!

К чему это он сказал, никто не понял. Но Тимохина подколка заметно оживила десантуру, влила новый глоток отрезвляющего напитка.

– Екарный бабай, мужики! – вдруг взвинтился от восхищения Лобан. – Мы ж теперь – космонавты! Да не просто вокруг Земли мотаемся, а летим хрен знает куда! Может, в другую галактику. Нам же потом должны по ордену дать!

– Орден сутулого тебе дадут, – урезал его восторг рассудительный Азарий. – Была нужда болтаться в этом космосе. И неизвестно, когда на базу вернешься. Ни покурить, ни выпить!..

– Да, пожрать бы не мешало! – заметил Лобан. – Интересно, сами они едят? И если едят, сколько раз в сутки?

– Они, может, вообще электронные! – мотнул головой Тимоха. – Роботы какие-нибудь. Вот и дадут тебе вольт триста восемьдесят на обед!

– Да они же – гуманоиды! – возразил старшой. – Гляди вон, кино наше крутят. Значит, все предусмотрели. Уж пожрать дадут наверняка. Только когда – вот вопрос!

Шура с Игорьком в обсуждении активного участия, по земным меркам, не принимали, чтобы не нарваться: мол, зеленые еще, чтобы вякать. А Паша хоть уже и имел право, но, видно, переживал за молодую жену и помалкивал.

– Надо постучать, пусть открывают кормушки! – сказал опытный Азарий, по-прежнему глядя в иллюминатор. – И правда бы поесть. С утра маковой росинки…

И тут неожиданно в разговор вступил зеленый Шура:

– Мужики… Я, конечно, дико извиняюсь. Но вы себя со стороны бы послушали. О чем вы говорите?! Вслушайтесь!

– Вы же с ума сходите! – поддержал его Игорь. – С нами происходит страшное! Невероятные вещи творятся! Это же не поддается… здравому рассудку!

– Даже если мы вернемся… – чуть не плакал и крепился Шура, – нас всех упрячут на психу. Спета наша песенка, ребята… А вы – про еду, про вино.

– Нам ни в коем случае не нужно верить в то, что происходит, – заключил Шура. – Пусть считается сон. Проснемся – все пройдет сразу. И если когда вернемся… назад, придется молчать до самой смерти.

– А вы чему радуетесь? – спросил Игорь. – Чему вы…

Договорить он не успел, потому что на глазах у всех возле каждого кресла что-то зажужжало и от стены медленно отвалились шесть сегментов, на каждом из которых лежало по большому пластмассовому тубу с двумя поменьше размером в тюбик с зубной пастой.