Александр Михайловский - Петербургский рубеж. Внутренний фронт

19 (6) февраля 1904 года, Полдень, Цусимский пролив. Борт ракетного крейсера «Москва».

Контр-адмирал Виктор Сергеевич Ларионов.

Итак, кажется, начинается высокая политика. Два дня назад командир авианосного крейсера «Адмирал Кузнецов» сообщил мне, что к Чемульпо прибыл германский крейсер «Ганза» с пожеланием установить контакт с командованием нашей эскадры. Германская разведка, как всегда, на высоте, а мы по ходу дела, похоже, сильно наследили. Во время отлива лежащий на боку крейсер «Асама» почти до половины выступает из воды, напоминая дохлого, обглоданного песцами кита (приходилось видеть такое на Севере). И любому специалисту ясно, что повреждения, которые он получил, не могли быть нанесены ни одним из известных в этом времени видов оружия. Опять же, БМП нашей морской пехоты – штука, применение которой совершенно невозможно скрыть от посторонних глаз. Сейчас, когда автомобили делают только первые робкие шаги, БМП – это из области фантастики.

Но я никогда не пошлю своих бойцов против врага, многократно превосходящего числом, не обеспечив для них соответствующего технического превосходства. Даже в нарушение секретности. И вот, по результатам всего этого, первыми всполошились немцы. Англичане, конечно, тоже не прочь сунуть нос к нам – но они не дураки и понимают, что при нынешних англо-русских отношениях предложенный нами пеший эротический маршрут будет весьма продолжительным.

С немцами же у нас отношения вроде неплохие, почти дружеские. Мешает только наш союз с Францией, и их – с Австрией. Но это так, политика будущего.

Итак, сегодня мне предстоит встретиться с Оскаром фон Труппелем, губернатором немецкой – точнее, как принято здесь говорить, германской – колонии Циндао. Наш самолет-разведчик во время планового облета акватории еще на рассвете засек германский крейсер на расстоянии примерно семидесяти миль от пролива. Визит этот хотя и полуофициальный, но от него будет зависеть многое. Командир «Кузнецова» капитан 1-го ранга Андреев сообщил, что герр фон Труппель везет с собой личное послание адмирала Альфреда фон Тирпица.

Конечно, за столь короткое время никакая почта не успеет дойти из Берлина в Циндао – ведь это минимум двадцать дней в один конец. Письмо, скорее всего, было передано по телеграфу и переписано потом красивым почерком штабного писаря. В эти времена школьников и в России, и в Германии еще мучили таким предметом, как каллиграфия. Крейсер «Ганза» – флагман Восточно-Азиатской эскадры, а сие означает, что этот визит если и не официальный, то вполне солидный.

В оперативном отделе со всех любителей «старины глубокой» уже собрали информацию обо всем, что нынче по морям ходит, и даже о том, что ходить только будет. В первую очередь внимание уделялось русскому, японскому и британскому флотам. Германский флот, как нейтральный, шел по остаточному принципу. Но информация о германском крейсере «Ганза» там все же нашлась. Это кораблик, по нынешним временам не очень крупный: шесть тысяч тонн водоизмещение, скорость – 19 узлов, броня – 100 мм, два орудия – 208 мм, шесть – 150 мм. В боях не был – боевая эффективность пока не известна. Наша «Москва» в два раза больше по водоизмещению, а по вооружению так и вообще не стоит сравнивать. «Москве» эта «Ганза» – на один зубок.

Смотрю вокруг и наслаждаюсь: погода как на заказ. Море спокойное, даже солнышко выглянуло, не то что позавчера. А этот германский крейсер красивый. Белый корпус, желтые надстройки и трубы, белые орудийные башни, изогнутый форштевень с выступающим вперед тараном. Есть в старых боевых кораблях какая-то патриархальная красота…

Подношу к глазам бинокль. Полчаса назад с борта германского крейсера спустили на воду паровой катер – из его единственной трубы уже валит густой черный дым. Кажется, все: пары подняты. По парадному трапу спускаются несколько важных господ. Отдав швартовы, катер направляется к «Москве». Скорость, правда, как у портовой галоши – узлов восемь-десять. Вахтенный офицер на «Москве» свое дело знает: по правому борту уже готов трап для почетных гостей. Все же к нам направляется личный посланник самого Тирпица. По совместному заключению подполковника СВР Ильина и полковника ГРУ Бережного, за спинами фон Труппеля и Тирпица незримо маячит фигура самого кайзера Вильгельма II. И я с этим заключением согласен: художественная самодеятельность в таком вопросе у немцев никогда не приветствовалась.

Я прикинул, стоит ли звать переводчика. Ведь герр губернатор едва ли владеет русским языком, я же немецкий уже подзабыл. Хотя когда-то говорил на нем свободно, и, как отмечали мои знакомые из ГДР, даже с выраженным «берлинским» акцентом…

А все началось с того, что в конце 70-х, когда я был еще курсантом «фрунзенки», в Ленинград пришел с визитом учебный двухмачтовый парусный корабль Фольксмарине «Вильгельм Пик». Тогда-то я и познакомился с курсантом Иоганном Штраусом. Двойной тезка знаменитого венского композитора, по всей видимости, уже изрядно устал от подначек, связанных с его именем и фамилией. Во всяком случае, представляясь мне, он сразу сказал на хорошем русском: «Нет-нет, коллега, я не родственник. И даже, кажется, не однофамилец». Тогда-то мы с ним и подружились.

Иоганн был родом из Котбуса. Как он сам говорил, среди его родни были славяне-лужичане, которых, правда, сейчас в Бранденбурге осталось немного, да и большинство из них уже подзабыли свой язык. Когда он отбыл, мы стали с ним переписываться. Заодно я подналег на немецкий. К счастью, моим соседом по лестничной площадке был военный пенсионер, служивший в ГСВГ во Франкфурте-на-Одере. Он-то и помог мне освоить немецкую грамматику и произношение.

Потом мы с Иоганном встречались еще несколько раз: в Варнемюнде, куда заходил наш эсминец, и в Ленинграде, куда приходил сторожевик «Берлин», на котором тот и служил. Ну, а после октября 1990 года, когда «меченый» по-предательски сдал ГДР, все пошло прахом… Иоганна уволили со службы, он у себя в Котбусе занялся каким-то бизнесом, но так и не мог расстаться с тоской по морю, плеску волн и крику чаек… так он писал мне в своих письмах.

Я немного расслабился, вспоминая прошлое, но тут к борту «Москвы» подвалил германский катер, и наступило время встречать гостей. По трапу легко взбежал моложавый и подтянутый немецкий морской офицер в мундире капитана цур зее (капитана 1-го ранга). У него были густые, «кайзеровские» усы и небольшая бородка.

Командир «Москвы», капитан 1-го ранга Остапенко, первым поприветствовал гостя. Выстроенные в качестве почетного караула морские пехотинцы в «полном боевом» взяли «на караул» свои АКСы с примкнутыми штык-ножами. Было видно, что эти парни, прозванные противником «ночными демонами», произвели определенное впечатление на наших гостей. Потом Остапенко жестом пригласил немцев следовать за собой.