Кейт де Кандидо - Тибериумные войны

Бородач спросил:

— Получила известие от брата?

Родинка в ответ покачала головой:

— Похоже, никому не позволяют связываться друг с другом после недавних действий со стороны Нод.

— Черт, по крайней мере, эти придурки могли бы позволить людям разговаривать, ты бы тогда узнала, жив он или нет.

Пожимая плечами, Родинка ответила:

— Я продолжаю смотреть «Дабл-Ю-Три-Эн» — надеюсь, они наконец сообщат о потерях. Я считала, раз он работает в ВОИ, они что-нибудь сообщат, но, похоже, на уборщиков там всем плевать.

— Да. Можно подумать, им не наплевать на семьи погибших. Просто стараются делать вид, что все хорошо. Ненавижу этих долбаных придурков из «Дабл-Ю-Три-Эн».

Аннабелла порадовалась, что у нее есть маскировщик. А еще она решила, что может оказаться полезной.

— Извините, — обратилась она к Родинке, — а как зовут вашего брата?

— А вам-то на кой черт его имя понадобилось? — спросила та.

— Я работаю в ВОИ, — ответила Аннабелла. Это было неправдой, но уж лучше так, чем говорить, что ты «придурочная из "Дабл-Ю-Три-Эн"». — Нам прислали список убитых сотрудников.

Родинка моргнула.

— Серьезно? Томми мне никогда не говорил, что так делают.

— Делают. Я могу посмотреть.

Бородач подозрительно щурился из-под кепки.

— Ваш голос кажется мне знакомым, дамочка. Я вас знаю?

— Сомневаюсь.

— Его зовут Томми Стефан, — ответила Родинка.

Аннабелла подключила электронного помощника к домашнему почтовому ящику. Она никогда не отправляла в корзину списки погибших, которые могли оказаться весьма ценными для исследований. Никого с фамилией Стефан в списке не было. Родинка закрыла глаза и протяжно выдохнула.

— Слава богу. — Она открыла глаза и прикоснулась свободной рукой к руке Аннабеллы. — Большое вам спасибо.

— Но никаких гарантий нет. — Аннабелла подумала, что, возможно, напрасно обнадежила женщину. — Это лишь означает, что не было сообщений о его ранении или смерти. Там настоящее безумие творится, и…

— Что ж, — ответила Родинка, — по крайней мере я знаю, что есть надежда. Это лучше, чем ничего.

— Не для меня, — заметил Бородач. — Я предпочел бы точное знание или полное незнание, а не эту неопределенность.

Аннабелла пожала плечами:

— Это все, что я могу сделать.

— О нет, нет, нет. Вы не виноваты. Вы пытаетесь помочь, и это очень радует, но меня бесят эти придурки из «Дабл-Ю-Три-Эн».

Аннабелла хотела ответить, но передумала. Ей уже надо было пробираться к выходу. Автобус поворачивал на 231-ю стрит.

Еще несколько минут — и они на Бродвее. В 2033 году метро в Нью-Йорке полностью перестроили. Жилые районы города в основном группировались вокруг станций, подземный транспорт также был реконструирован, стал если не более удобным, то более быстрым и эффективным. Количество остановок уменьшилось, например, поезд № 1 останавливался в северо-западном Бронксе только один раз, а не четыре, как раньше. Это привело к росту очередей на остановках, зато дорога, длившаяся час, когда Аннабелла была ребенком, теперь занимала вместе с поездкой на автобусе всего двадцать минут.

Протиснувшись на платформу, заполненную пассажирами на Манхэттен, который по-прежнему оставался центром активности в этом регионе, Аннабелла подумала о своем новом задании. Она еще ни разу не бывала в Желтой зоне. Наверное, ей придется пройти через определенные процедуры, дезинфекция и тому подобное. Пенни об этом не говорила, но, вероятно, все указания содержались в присланных материалах. Аннабелла могла получить доступ к ним прямо отсюда, но решила подождать, пока не приедет в офис, чтобы видеть объемную голограмму, а не плоское изображение на экране электронного помощника.

Поезд прибыл, и как минимум трижды Аннабелле наступили на ногу. Ей почти не нужно было двигаться, волна людей буквально внесла ее в вагон.

В отличие от автобусов — или метро до тридцать третьего года — в этих поездах не было сидений за исключением тех, которые предназначались для людей с физическими ограничениями, и они могли садиться на них только после авторизации. (Как-то возвращаясь поздно вечером домой, Аннабелла видела двоих подростков, пытавшихся проскользнуть мимо сканера, чтобы занять сиденья. На следующей остановке их арестовал полицейский, получивший сигнал тревоги и ожидающий прибытия поезда.) Удерживать равновесие пассажирам помогали поручни.

Иногда Аннабелла думала, что такая жизнь ужасна. Дядя Фредди часто рассказывал о старых добрых временах «до тибериума». Люди тогда жили в квартирах, в которых на каждого приходилось несколько комнат, а не одна, многие имели машины, и никому не приходилось принимать по семь таблеток в день лишь для того, чтобы не отравиться самим воздухом. И в мире было больше двух наций. Теперь же все люди принадлежали к ВОИ или к Братству Нод.

«Какой бы плохой ни была жизнь, — подумала Аннабелла, когда поезд накренился и на нее навалился мускулистый мужчина, — по крайней мере, мной не правят террористы».

Голден использовал уже четвертый гигиенический пакет, когда Сердитый Щенок Момоа наклонился к Веге и спросил:

— Что ты ему дал?

Прежде чем Вега успел ответить, Боулз произнес:

— Он сказал, что благодаря этой таблетке Голдена не будет тошнить.

Вмешался Бродер:

— Он сказал не это.

Вега кивнул:

— Бродер прав. Я сказал, будто слышал, что они помогают от тошноты. — Он ухмыльнулся. — Наверное, я неправильно расслышал.

Бойцы подразделения «Эпсилон» сидели на длинной металлической скамье, одной из пяти в этом отсеке «Гурона». Воздухолет взлетел двадцать минут назад, буквально в ту же секунду, как двадцать вторая дивизия и все ее снаряжение — включая несколько «Дельфинов» и танков — оказались на боргу. Вспоминая насмешки солдат над пилотом, Рикардо радовался, что перелет проходит так гладко.

Многие веселились. Момоа, сидящий рядом с Рикардо, хлопнул его по спине чуть сильнее, чем тому хотелось бы, — он даже через бронекостюм почувствовал боль, — и воскликнул:

— Неплохо, салага!

Веге пришлось немного отклониться влево, чтобы широченные плечи Щенка не задевали его, когда тот двигается. Момоа не надел наплечники, и было видно, какие у него массивные, мускулистые руки.

Голден наконец закончил блевать и устремил на Вегу убийственный взгляд (эффект оказался несколько снижен: глаза его были мутными, а кожа приобрела зеленоватый оттенок).

— Тебе конец, салага!

— Можешь особо не утруждаться, — заметила Галлахер, — я его сама уложу.

— Успокойся, — сказал Вега, — через три минуты с тобой все будет в порядке. Поверь мне.

— Поверить тебе?!. - спросила Галлахер. — Да я тебя убью!

— Уймись, Галлахер, — вмешался Боулз. — Голден несколько месяцев держал это в себе.