Кейт де Кандидо - Тибериумные войны

Лебниц спросил:

— Капитан, что с теми детьми?

— Я отправил туда несколько солдат, но, когда они прибыли, детей уже не было. Они оставили на улице мяч для игры в бочче и все остальное.

— Они играли не мячом, — заметила Аннабелла.

— Это была какая-то подушка, — быстро сказал капитан. — Я имел в виду, что они сами нашли себе укрытие, и не сомневаюсь, что с ними все в порядке. — Капитан не казался таким уж обеспокоенным.

Когда фургон выехал из гаража, Аннабелла увидела, сколь разрушительное воздействие оказал шторм: дороги были разбиты, смог еще не рассеялся. Майк умело объезжал рытвины, и Аннабелла спросила:

— Так всегда бывает после ионной бури?

— Нет, обычно еще хуже, но у нас в бюджете предусмотрена отдельная статья расходов на ремонтные работы такого рода. — Он улыбнулся. — Бизнес у дорожно-строительных компаний идет хорошо.

Когда грузовик заехал в подземный гараж больницы имени Лаубенталя, у Аннабеллы снова заурчало в животе. Вместе с ней вышли только Лебниц и Патель. Поймав вопросительный взгляд репортера, Лебниц пояснил:

— Нехорошо, если по коридорам больницы начнет ходить целая толпа. Лучше нам быть втроем.

Постовой возле лифта направил их на процедуру дезинфекции.

Лебниц и Патель проследовали в бокс. После этого вход за ними герметично закрылся и зажегся красный огонек. Секунд через семь зажегся зеленый огонек и бокс открылся. Мэр и его помощник надели желтые комбинезоны, а Аннабелла вошла в бокс. После того как он герметично закрылся, в нем стало темно. «Хорошо, что я не страдаю клаустрофобией», — подумала она, чувствуя, что ее обдувает горячий воздух. Это было очень похоже на ту процедуру, которую она проходила и в поезде. На выходе из бокса ее ожидал солдат.

— Простите, мэм, но вы не можете войти в больницу с вашим оборудованием.

— Извините, не совсем понимаю.

— Оборудование — очки и вот эта штука у вас на поясе.

— Это мои камеры. Я репортер и…

— Я знаю, кто вы, мэм. Сканируя вас, я обратил на это внимание. Также я связался с ВОИ, и там подтвердили, для чего вы приехали сюда, но боюсь, ваше разрешение на запись не распространяется на данную больницу. Вы можете войти и потом рассказывать, что видели и слышали здесь, но запись вести нельзя.

Вздохнув, Аннабелла сняла очки, скомандовала дрону подлететь к ее руке и отдала обе камеры солдату. К счастью, все то, что она записывала, автоматически передавалось на спутник «Дабл-Ю-Три-Эн», поэтому отснятый материал будет в безопасности. «Черт, Пенни наверняка его уже просмотрела, чтобы проверить меня, не выходя со мной на связь». Если эти головорезы испортят камеры, Пенни пришлет ей новое оборудование в течение нескольких часов.

Однако подобная ситуация все равно раздражала. Никому не нужны пересказы. Именно видеоролики пользуются успехом и дают высокие рейтинги, а не репортеры, что-то говорящие в кадре.

Но выбора у нее, похоже, не было, поэтому она выполнила указания солдата, влезла в желтый комбинезон и надела капюшон.

К своему удивлению, Аннабелла чувствовала себя в таком наряде очень комфортно. Она думала, что ей будет жарко, но создатели костюма позаботились не только о защите от «зеленой смерти», но и об удобстве.

Лифт поднялся на четвертый этаж, где, по словам Лебница, и располагались палаты для зараженных тибериумом.

Как только открылись двери, Аннабелла услышала вопль, по сравнению с которым сирена, возвещающая о приближении ионной бури, казалась просто хныканьем.

— Доктора! Доктора! — кричала какая-то женщина в зеленом комбинезоне, подбегая к бьющемуся в агонии человеку. Именно его истошный вопль и услышала Аннабелла, выходя из лифта.

Еще трое людей в зеленом и один в пурпурном бежали к несчастному. Мужчина в пурпурном провел какой-то палочкой по телу пациента, крики которого стали еще громче, и Аннабелла пожалела о том, что разработчики комбинезона не оснастили его звукоизоляцией вместо системы охлаждения.

— Ипекакуану, [22] Ипекакуана — южноамериканское растение. Лекарственное вещество из корней этого растения применяется в медицине как отхаркивающее и рвотное средство. немедленно! — произнес «пурпурный».

Ему подали две таблетки, и он буквально забросил их в открытый рот кричащего пациента.

На полсекунды, пока мужчина глотал, вопли прекратились, затем возобновились. Больной так и не открывал глаз.

Потом все его тело затряслось, руки вытянулись, а крики перешли в булькающие хрипы. Изо рта потекла слюна, а на лбу начали набухать вены.

Затем он обмяк и рухнул на пол.

Аннабелла жалела, что у нее нет камеры, чтобы записать это, но в то же время знала, что вспомнит эту сцену в мельчайших подробностях.

— Проклятье! — воскликнул «пурпурный». — Мы опоздали. Желудок разорвался. Что, черт возьми, произошло?

Теперь, когда Аннабелла не отвлекалась на крики, она заметила, что одежда несчастного поношенная и грязная, в пропитанную потом кожу въелась грязь, а скудные волосы растрепаны. «Бездомный бродяга».

Один из людей в зеленом сказал:

— Он поступил с жалобой на боль в желудке. Вероятно, съел зеленую.

— Похоже.

— Аннабелла?

Услышав свое имя и повернувшись, она увидела, что рядом с ней стоит Патель. Лебниц же направился к главной конторке.

— Да?

— Они готовы отвести нас в палату.

— А, да. Извините. Я, — она покачала головой, — никогда ничего подобного не видела.

— Значит, вам повезло, — только и сказал Патель.

Пытаясь прийти в себя от только что пережитого ужаса, Аннабелла поспешила за Пателем и мэром вслед за человеком в зеленом комбинезоне. Патель объяснил, что цвет комбинезона обозначает статус человека: доктора ходят в пурпурном, медсестры и медбратья в зеленом, медики-технологи в оранжевом, а посетители в желтом. Комбинезоны носили все, кроме пациентов.

Аннабелла обратилась к медбрату:

— А люди часто поступают так, как этот бродяга? Ну, проглатывают тибериум.

— Видите ли… Если человек не знает, когда ему доведется поесть в следующий раз, он ест то, что удается раздобыть, считая, что риск стоит того.

— Ничто не стоит такого риска, — тихо проговорила Аннабелла.

— Если вы будете умирать от голода, возможно, вы станете думать иначе. Ну вот, сюда.

Аннабелла, конечно, видела погибших от тибериума на голограммах — все их видели, хотели они того или нет. Такие голограммы, показывавшие кристаллизированную кожу, опухоли и тому подобное, были наиболее убедительным предупреждением об опасностях, которые таило в себе ядовитое вещество. Аннабелла считала, что готова и в реальной жизни ознакомиться с результатами отравления тибериумом.

Она заблуждалась.

Голограммы не передавали запахи. Запах пораженной болезнью плоти пропитал все помещение и даже проникал через охладительные системы костюма. В носу жгло от аммиака, которым безуспешно старались дезинфицировать помещение.