Роберт Асприн - Разведчики времени

Она протянула им смешную расшитую мужскую блузу, мешковатые штаны с ужасным откидывающимся передним клапаном, которые свалились бы с нее, если бы отлетели пуговицы, на которые он застегивался, — не говоря уж об этих тряпках, которые ей пришлось бы повязывать вокруг колен, чтобы штанины не волочились по земле, — затем пнула ногой поношенные кожаные ботинки с широкими носками. Бесформенная фетровая шляпа была столь жалкой, что она не хотела даже смотреть на нее.

— Это лишь один из костюмов, которые ты будешь носить, — сказал ей Малькольм так терпеливо, что она едва не взбесилась от этого.

— Но эти тряпки просто отвратительны!

— Ты учишься не на манекенщицу, — сурово сказал Кит.

Марго подчинилась, но явно нехотя.

— Я знаю.

— Ну а теперь насчет того, что ты выбрала сама, — добавил он. — Пусть Конни выскажется об этом.

— Начнем с бального платья, — сказала чудаковатая костюмерша, вешая его обратно на вешалку. — Первое, что я могу об этом сказать, — это слово «нет». Твоя работа состоит не в том, чтобы отправиться в Нижнее Время и развлекаться там на балах. Ты должна учиться разведывать прошлое. Если потом тебе захочется когда-нибудь снова посетить Лондон и отдохнуть там, на свои деньги и в свое личное время, пожалуйста. Но до тех пор выходные платья должны оставаться здесь.

Марго вздохнула:

— Ладно. Я должна отправиться в Нижнее Время и чувствовать там себя несчастной.

— Вот уж нет! — чуть резковато сказала Конни. — У тебя удивительно негативный подход, Марго, для человека, у которого появилась возможность бесплатно побывать в Нижнем Времени. Каждая путевка на экскурсию через Британские Врата стоит несколько тысяч долларов.

Марго почувствовала, что у нее горят щеки. Она как-то не подумала об этом.

— Простите. Я просто так обрадовалась, когда вы сказали, что я могу отправиться туда и что мы можем выбрать костюмы… — Она обернулась к Киту и умоляюще посмотрела на него. — Мне так стыдно, ей-богу. Просто я так расстроилась, когда после того, как увидела все это, — она показала на переливающиеся шелка, бархат и атлас, — вы вдруг говорите мне, что я должна буду носить те тряпки.

Скромному фермерскому костюму — мужскому фермерскому костюму — не хватало только грязи, чтобы придать ему окончательно жалкий вид.

— Извинения принимаются, — тихо сказал Кит. — Как только ты научишься своему делу, Марго, — а тебе еще ох как многому предстоит научиться, — ты сможешь играть в переодевания сколько тебе заблагорассудится. Но только не тогда, когда ты работаешь. Никогда, пока ты занята своими непосредственными обязанностями.

Марго захотелось расплакаться. Она вела себя грубо и неблагодарно — ее темперамент всегда втравливал ее во всяческие несчастья, — а они были бесконечно терпеливы и любезны с ней. Это была не та ситуация, к которой она привыкла. Она растерялась и не знала, как ей себя вести.

Конни Логан сказала более доброжелательным тоном:

— Ну, посмотрим, что еще мы сможем подобрать. Малькольм, как ты думаешь, может быть, выдать ее за ученицу благотворительной школы?

— Для этого нам потребуется компаньонка, — подумав, сказал Малькольм, — но сама идея мне нравится. У нее короткие волосы, и это надо либо замаскировать, либо объяснить. Ученица благотворительной школы — отличное прикрытие. А что касается компаньонки, я могу нанять кого-нибудь из агентства и снять квартиру на ту неделю, что мы там пробудем.

— Я не понимаю, — вмешалась Марго. — Что такое благотворительная школа? Почему это хорошее прикрытие для моей стрижки?

— Бедных детей — сирот, детей несостоятельных родителей — иногда брали на воспитание в благотворительные организации, — объяснил Малькольм. — Существовали десятки школ, которые содержались на деньги патронов или патронесс. Дети, учившиеся в них, носили форменную одежду и пронумерованные значки, чтобы их различать. Поскольку санитарные условия были непросты и головная вошь встречалась часто, даже девочек коротко стригли.

— Головная вошь? — Марго инстинктивно обхватила голову ладонями, словно стараясь защититься от проникновения паразита.

Кит кашлянул.

— Санитарные условия в викторианском Лондоне были намного лучше, чем в большинстве тех мест, где тебе придется побывать в качестве разведчицы. От вшей и других паразитов можно будет избавиться, как только ты вернешься обратно.

Марго лишь глядела в пространство, захлестнутая сильнейшим желанием чем-нибудь заболеть. Ей никогда и в голову не приходило подумать о вшах. Чем больше она узнавала о своей новой профессии, тем яснее понимала, о скольких еще вещах она не догадалась подумать.

— Что ж, я не собираюсь сдаваться. Никто еще не умер от грязи.

Малькольм переглянулся с Китом, который сурово сказал:

— Миллионы людей умерли как раз от этого. Твоя задача — оставаться настолько чистой, насколько это возможно, и справляться с медицинскими проблемами после того, как ты вернешься. Если ты вернешься. Отчего, по-твоему, нужно делать столько прививок, прежде чем попасть на Вокзал Времени? В Верхнем Времени мы теперь даже оспу не прививаем. Эта болезнь исчезла навсегда. Но даже в таких сравнительно чистых местах, как Денвер девяностых годов прошлого века, ее все еще можно подцепить. Не говоря уж о стоматите или заражении крови из-за пустякового пореза или ссадины. Так что пей свои лекарства, держи себя в чистоте и надейся на то, что ты не подцепишь в прошлом ничего такого, с чем наши медики не смогут справиться. Что же, пожалуй, эта идея насчет ученицы благотворительной школы мне нравится, но это создает для нас новую трудность, Малькольм. Как объяснить, почему ты появляешься на людях вместе с ней? В Лондоне тебя знают.

— И очень даже неплохо, по крайней мере в некоторых кругах, — согласился Малькольм.

— Значит, им будет известно, что у тебя нет причин связываться с восемнадцатилетней школьницей. А ее произношение совсем никуда не годится, по крайней мере чтобы выдавать ее за английскую сиротку.

— Те немногие, с кем я знаком в Нижнем Времени, считают меня чудаковатым джентльменом из Британского Гондураса — так удобнее объяснять некоторые случайные погрешности в моем произношении.

Марго удивленно моргнула. Последнюю фразу он произнес с таким безупречно британским выговором, какого она никогда прежде от него не слышала. И хотя она не так уж долго обучалась сценической речи, она была готова поспорить на все что угодно, что это произношение было у него природным, а не заученным.

— Как ты это сделал?

— Сделал что? — Он снова заговорил по-американски, причем его произношение вновь стало столь же истинно американским, как зимы в Миннесоте.