Ильяс Найманов - Первая крепость

Коваль выдохнул. Этого и следовало ожидать, но как же тяжело узнавать это в действительности.

– Что теперь делать? – не выдержал Жмот.

– Все то же самое, только быстрее, – ответил Коваль. – Готовиться и встречать.

– Вы хотите встречать гнус? – переспросил оператор.

– Никто, кроме нас, оператор, – твердо сказал Коваль. – Или ты планируешь отсидеться в норе?

– Но что мы можем сделать? Нас мало. Всего несколько десятков, и я не могу знать, кто и где расположен. Это секретная информация, мы не можем ее знать. Если мы будем знать и гнус захватит нас, он получит доступ к остальным точкам. Их будут миллионы…

– Но вашу точку он, видимо, уже нашел. Ты говоришь, потерял четверых? Остальные тоже теряют людей? Он нашел большую часть из вас, но твоя нора слишком глубока, и он пока не может дотянуться до тебя. Нам нужны твои глаза в воздухе и роботы, понимаешь? – Коваль повысил голос. – Или ты хочешь сдохнуть с голоду через несколько лет в своем каменном мешке? Через пару месяцев или раньше гнус выжрет все там и пойдет обратно! Туда, где еще есть леса и поля, где еще есть живые! Он придет сюда, к нам! Мы примем бой и живые, и мертвые, а тебе в последний момент не с кем будет даже попрощаться, потому что ты будешь последней крысой в своей норе, которая сойдет с ума и сдохнет от тоски и голода! Ты понял?!

Голос Коваля звенел и, казалось, разил молниями. Жмот испуганно отдалился от командира, а Яков, напротив, подойдя к Ковалю, положил руку на его плечо, жестом призывая успокоиться.

– Это хороший оператор. У него сотни объектов на счету, – негромко сказал Яков.

Коваль встал, с трудом переводя дыхание. Усы его топорщились. И его нервы оказались не железными. Ожидания, которые он возлагал на регулярные войска, прямо сейчас летели к чертям. Неуверенная и осторожная позиция военного вывела его, и без того бывшего в диком напряжении, из себя. ПР молчал. Даже Добрыня как-то по-другому смотрел на Коваля. Его тусклые глаза на мгновенье стали ярче и живее. Сделав усилие над собой, он прохрипел, указывая пальцем на железо:

– Оператор. Не сказал. Нет.

Рука мертвеца опустилась, и он вновь застыл неподвижно, как манекен, недвижимый ни биением собственного сердца, ни током жидкостей по сосудам, ни дыханием.

Оператор снова заговорил через динамики железного робота:

– Еще вчера, когда Сагитай и Яков вышли из зоны нашего наблюдения, мы решили заправить БЛА дальнего радиуса и запустить его в западном направлении, куда вы их увезли. БЛА замаскирован и стоит на рогатке. Из последнего полета мы приняли его, но не успели заправить. Гнус стоит над нами. Мы не знаем точно, где и сколько, но он тут. Он не нашел аппараты, но он чувствует наши следы. Мы тянули жребий, кто пойдет наверх и заправит летуна. Мне не повезло, мне пришлось остаться…

– Ты хотел сказать, тебе повезло? – поправил Коваль.

– Нет. Мне не повезло. Только те, кому повезло, пошли наверх. Мы хотели пойти наверх, чтобы хоть как-то помочь им. Мы видели, как они дрались там… Ты видел это, Коваль? – голос оператора был тяжел и мрачен. Казалось, это говорил человек много старше его возраста. – Сначала ушли двое. Не вернулись. Затем еще двое. Я тоже хотел, но меня не пустили. Теперь нас всего четверо. И какая-то тварь сторожит нас у выхода с той стороны. Сторожит у последней двери. Мы слышим, как она бьет чем-то там в темноте по двери бункера. Ты думаешь, мы боимся настолько, чтобы прятаться в норе?

Коваль опустил глаза.

– Извини, брат… я не знаю, что думать. Я так рассчитывал на вашу помощь. На помощь разведки беспилотников и роботов.

– Мы поможем, но что именно мы можем сделать? – спросил оператор.

– Надо выбить им осаду, – тихо сказал Яков. – Надо выбить осаду всем точкам. Пусть они заправляют беспилотники и отслеживают территории, пока могут.

Коваль посветлевшим взглядом посмотрел на Якова.

– Правильно, боец. Птичек надо запускать. Оператор? Серега? Говори, где находишься. Не ссы, хуже уже не будет.

Солнце, прячась за рваными облаками, уже прошло свой зенит и теперь, так и не выбравшись из-за тонкой, но неподвластной пленки облаков, катило дальше в надежде найти брешь и осветить тихую землю. Коваль, Яков и Жмот разбирали хранящиеся в сарае ПР, снимая неповрежденные компоненты и монтируя их на рабочий ПР, который нет-нет да подсказывал, как лучше приладить ту или иную железку, тестировал ее движением и нагрузкой. Люди работали остервенело, сняв верхнюю одежду, смахивая пот, вытирая руки от графитовой смазки, и время от времени по очереди прикладывались к бутылке с водой. Часа через два, когда, умаявшись, они смотрели на почти готовый ПР127, вошел его величество Сагитай в сопровождении Зимы. В чистой броньке, начищенных берцах, при шлеме, при автомате, с отрегулированной разгрузкой, полной патронов, весь сам из себя и в полной комплектации, хоть сейчас на парад. Более того, свежее, выспавшееся, розовое лицо бойца с аппетитом жевало кекс, а во взгляде читалась легкая заинтересованность, но никак не желание вмешиваться в процесс.

– Ба! Какие люди! – искренне воскликнул Коваль и подошел к Сагитаю, обнял его, дружески похлопав по спине.

– Сага, дружище, – не менее тепло обнял и похлопал по спине Яков. Они впервые увидели друг друга за эти сутки.

– Сагитай, – раскинул руки Жмот, намереваясь приобнять его и продемонстрировать всю дружественность расположения.

– Ты-то чего? – придержал его рукой с кексом Сагитай. – Не надо.

Жмот вроде как сконфузился, но ненадолго.

– Здравия желаю! – раздался голос оператора.

– О! Овчинников! – поднял указательный палец вверх боец, остальными пальцами этой же руки продолжая держать надкушенный кекс. – И тебе не хворать, оператор. Как сам? – вполне довольный собой, Сагитай облокотился на столб, поддерживающий навес.

– Спасибо. Пока жив, – ответили динамики.

– А как наш круглый друг о восьми головах? Ходячая бородавка с глистами…

– Елки-палки! – раздался голос оператора, и было слышно, как он звонко хлопнул себя ладонью по лбу.

– Что?

– Разрешите доложить! – четко по-военному громыхнули динамики.

Сагитай от неожиданности закашлялся крошками. Они с Яковом, конечно, и были профильными военными, но, откровенно говоря, их шеф и ценил больше за то, что они меньше всего похожи на кадровых, как в подходе к делу, так и в мышлении. Коваль приподнял бровь и, вытирая руки тряпкой, подошел поближе к роботу и присел рядом на корточки, выравниваясь по уровню с говорящим, заодно и показывая, кто тут главный и кому надо докладывать.

– Докладывай, – разрешил он, глядя в глазок.

– Биотанк погиб не от голода, а от инъекции крови мертвеца. Через восемнадцать часов беспилотник зафиксировал, что биотанк распался на составляющие. Вероятно, физическая смерть наступила в течение трех часов после инъекции. Беспилотник показал резкое изменение температуры гнуса до пятидесяти градусов через три часа, а затем постепенное остывание в течение ночи.