Гарри Тертлдав - Флот вторжения

— Да, я оттуда.

Ларсен соображал: насколько Гроувз осведомлен о проекте и в каком объеме следует посвящать его в их работу? Он уже понимал, что рассказать придется больше, чем ему бы хотелось.

— После Берлина, сэр, вам необходимо знать, насколько важна наша работа. А ящеры между тем приближаются к Чикаго.

— Сынок, нам всем хватает бед! — загремел Гроувз. Полковник был рослым человеком с каштановыми, коротко стриженными волосами и жидкими усами. Лицо у него было грубоватым, но умным. Он сидел, отодвинувшись от стола на приличное расстояние, поскольку могучий живот не позволял сесть ближе.

— Я знаю, — сказал Йенс. — То есть я хочу сказать, что сам приехал из Чикаго.

— Садитесь и расскажите мне об этом, — потребовал Гроувз. — А то я застрял в этой дыре почти что с момента появления ящеров. Мне нужно знать о происходящем за этими стенами больше, чем можно узнать по проклятому телефону.

Словно дождавшись своей очереди, телефон звякнул.

— Извините.

Пока полковник рявкающим голосом отдавал кому-то распоряжения, Ларсен взгромоздился на жесткий стул напротив стола и постарался упорядочить свои мысли. Гроувз производил впечатление человека, который не тратит ни минуты понапрасну, поэтому, когда трубка улеглась на рычаг, Йенс был готов к разговору:

— Самолеты ящеров рыщут повсюду, и мне пришлось колесить по проселочным дорогам в северной части штата Нью-Йорк, чтобы не угодить к ним в ловушку к востоку от Питтсбурга.

— Они уже в Питтсбурге, — сообщил Гроувз. Йенс вздохнул. Новость не удивила, но все равно подействовала, как удар в живот. Он заставил себя продолжать:

— Бензина днем с огнем не сыщешь. Мне пришлось проехать несколько миль на половине галлона зернового спирта, который я купил у какого-то старикашки, наверное, самогонщика. Автомобильному мотору это не слишком пришлось по вкусу.

— Вы доехали, и это главное, — ответил Гроувз. — Спирт — неплохое горючее. Одна из наших нынешних забот — это приспособить двигатели к работе на спирте на случай, если ящеры уничтожат наши нефтеперерабатывающие заводы. И уж если наши власти не смогли прикрыть все эти подпольные винокурни, хотел бы я посмотреть, как с ними справятся ящеры.

— Неужели так везде? — спросил Ларсен.

— Кое-где еще хуже, — мрачно ответил полковник Гроувз. — Ящеры расползаются по стране, как раковая опухоль. Они захватывают обширные территории и повсюду прерывают снабжение.

Снова зазвонил телефон. Гроувз отдал ряд коротких приказаний, затем вернулся к разговору с Йенсом, не потеряв нить их беседы:

— Можно сказать, что они перерезали наши кровеносные артерии и мы медленно умираем.

— Потому-то работа Металлургической лаборатории и является столь важной, — подхватил Ларсен. — Это единственный шанс создать оружие, которое позволит воевать с этими существами почти на равных. — Йенс решил немного надавить на полковника: — Вы же знаете, что Вашингтон может постичь участь Берлина.

Гроувз хотел было что-то сказать, но его снова прервал телефон. Положив трубку, полковник спросил:

— Вы действительно считаете, что ваши люди сумеют вовремя создать атомную бомбу, которой мы смогли бы воспользоваться?

— Мы близки к управляемой реакции расщепления ядра, — сказал Ларсен. Он тут же осекся — даже эти его слова нарушали меры секретности, с которыми он сжился с тех пор, как начал работать над проектом. Однако времена сейчас были другие, и ящеры доказали, что атомное оружие не является принадлежностью одних лишь бульварных журналов фантастики. Он поспешно сменил тему: — Раз уж мы заговорили о Берлине, скажу, что никто не знает, насколько далеко продвинулись немцы в своих исследованиях.

Как бы ни изменилась окружающая жизнь, Ларсен не мог решиться произнести слово «уран» в разговоре с кем-либо, не имевшим отношения к проекту.

— Немцы? — хмуро переспросил Гроувз. — Я как-то об этом не подумал. Конечно, уничтожение Берлина подстегивает их шевелить мозгами. Я слышал, что, когда упала бомба, Гейзенберга не было в городе.

— Если вы знаете о Гейзенберге, значит, вам достаточно известно о происходящем, — сказал удивленный и пораженный Ларсен.

До сих пор он воспринимал собеседника просто как одного из людей в форме, возможно, обладающего лучшими манерами, чем большинство военных.

Грубоватый смех Гроувза говорил о том, что полковник понял ход мыслей Ларсёна.

— Я стараюсь не забывать, что живу в двадцатом столетии, — заметил он. — Перед тем как поступить в военную академию в Вест-Пойнте, я успел поучиться в Массачусетсом технологическом институте и получить докторскую степень. Так вы действительно считаете, что эта ваша группа находится на пути к успеху?

— Да, полковник, считаю. И еще считаю, что мы успели слишком много сделать, чтобы с легкостью срываться с места. Ящеры движутся на Чикаго с запада, и после моей поездки сюда я лишний раз понял, насколько все это опасно. Если мы собираемся продолжать свои исследования. Соединенные Штаты должны оборонять Чикаго.

Гроувз поскреб подбородок:

— Нынче то, что мы должны делать и что мы в состоянии делать, не всегда совпадает. В любом случае я не обладаю властью приказать нашим войскам оборонять Чикаго любой ценой и позабыть про девять миллионов неотложных дел в других частях страны.

— Я знаю, — упавшим голосом произнес Йенс. — Но вы — наиболее влиятельный человек, с кем я встречался, и я надеялся, что вы…

— Чем могу, сынок, помогу.

Гроувз выволок свое грузное тело из кресла. Телефон зазвонил опять. Чертыхаясь, полковник снова плюхнулся в кресло, причем с такой силой, что Ларсен ожидал услышать треск дерева. Однако кресло выдержало удар, и Гроувз в который уже раз коротко и властно решил новый ряд проблем. Потом он встал и, обращаясь к физику, продолжил, словно их разговор не прерывался:

— Я постараюсь, насколько в моих силах, убрать помехи с вашего пути, но вести мяч все равно придется вам самому. — Полковник надел на голову пилотку: — Пошли!

Будучи студентом, Ларсену доводилось играть в американский футбол. Если бы он вел мяч при поддержке такого мощного бокового игрока, как Гроувз, то наверняка бы забил немало голов.

— Куда мы направляемся? — спросил он у идущего впереди Гроувза.

— К генералу Маршаллу, — бросил через плечо полковник. — Он имеет власть казнить и миловать. Я договорюсь о вашей встрече с ним. Надеюсь, она состоится сегодня. Потом все будет зависеть от вас.

— Благодарю вас, сэр, — сказал Йенс.

Джордж Маршалл занимал пост начальника генерального штаба. Если кто и мог приказать оборонять Чикаго любой ценой, то таким человеком был именно он. У Йенса снова появилась надежда. Выйдя вслед за Гроувзом на улицу, он набрал полные легкие воздуха, пропитанного не только выхлопными газами, но и сернистым запахом источников.