Гарри Тертлдав - Ответный удар

Людмила подлетела к поляне со стороны огней, начала снижаться, сбросила скорость — впрочем, нельзя сказать, что У-2 мчался вперед, точно ветер. В последний момент огни исчезли: их, наверное, специально маскировали, чтобы они были не заметны с земли. Сердце отчаянно забилось у Людмилы в груди, а в следующее мгновение ее самолетик сел и покатил по полю. Людмила нажала на тормоза, чем дольше биплан не останавливается, тем больше опасность, что колесо застрянет в какой-нибудь ямке, и У-2 перевернется. К счастью, через несколько метров он остановился.

Какие-то люди — черные тени на фоне еще более черной ночи — подбежали к «кукурузнику» и окружили его еще до того, как перестал вращаться пропеллер.

— Вы привезли нам подарки, товарищ? — крикнул кто-то.

— Привезла, — ответила Людмила и услышала перешептывание: «Женщина!» Впрочем, она к этому уже привыкла; с презрительным отношением ей приходилось сталкиваться с того самого момента, как она записалась в Красную армию. Однако партизаны гораздо реже, чем военные на базах, позволяли себе насмешливые высказывания в ее адрес. Среди них было много женщин, и мужчины давно поняли, что они умеют отлично сражаться.

Людмила выбралась из кабины и поставила ногу на ступеньку слева от фюзеляжа, чтобы забраться на заднее сидение самолета. Не теряя времени, она начала передавать партизанам коробки.

— Вот, товарищи, ваши подарки, — проговорила она. — Винтовки с боеприпасами… автоматы с боеприпасами.

— Оружие это, конечно, хорошо, только его у нас сколько хочешь, — сказал кто-то. — В следующий раз, когда прилетите, товарищ пилот, привезите побольше патронов. Вот их нам не хватает, расходуются просто страсть!

Людмила услышала сдержанный хохот партизан.

— А боеприпасы для немецких винтовок и пулеметов имеется? — крикнул кто-то из-за спин окруживших У-2 партизан. — Мы не можем их использовать по-настоящему, патронов мало.

Людмила вытащила холщовый мешок, в котором что-то звякнуло. Партизаны удовлетворенно загомонили, кое-кто от радости даже пару раз хлопнул в ладоши.

— Меня просили предать вам, — заявила Людмила, — чтобы вы не ждали, что мы будем каждый раз доставлять боеприпасы для немецкого оружия. Мы ведь их не делаем, приходится организовать специальные рейды, чтобы пополнить запасы. Да и производство боеприпасов для наших собственных винтовок и автоматов тоже дело не простое.

— Плохо, — сказал тот, кто спросил про немецкое оружие. — «Маузер» не слишком хорошая винтовка — бьет, конечно, точно, но уж больно он не скорострельный и неудобный — а вот пулеметы у них отличные.

— Может быть, мы сможем обменяться, — сказал партизан, который первым поздоровался с Людмилой. — Около Конотопа воюет отряд немецких партизан, у них, в основном, наше оружие.

Эти несколько слов очень точно характеризовали сложную ситуацию, в которой оказался Советский Союз. Конотоп, расположенный примерно в ста километрах к востоку от Киева, родного города Людмилы, захватили немцы. Теперь там хозяйничали ящеры. Когда же советские рабочие и крестьяне смогут вернуть себе свою родную землю?

Людмила начала передавать партизанам картонные тубы и банки с клеем.

— Вот, берите, товарищи. Войны выигрываются не только оружием, я привезла вам плакаты Ефимова и Кукрыниксов.

Со всех сторон послышались радостные возгласы партизан. Газеты здесь, в основном, расхваливали идеологию нацистов, а когда пришли ящеры, в них появилась пропаганда их идей. Радиоприемники, в особенности, те, что ловили сигналы, передаваемые с территорий, удерживаемых людьми, были редкостью и не всегда являлись источником правдивой информации. Поэтому плакаты играли роль своеобразного оружия, наносящего удары по врагам. Оказавшись в считанные доли секунды на стене, они рассказывали о том, как обстоят дела в действительности.

— Ну, что теперь нарисовали Кукрыниксы? — спросила какая-то женщина.

— По-моему, это их лучшие плакаты, — ответила Людмила.

Ее слова не были простой похвалой, поскольку художники Куприянов, Крылов и Соколов считались лучшими в искусстве политического плаката.

— Вот здесь изображен ящер в костюме фараона, который порет советского крестьянина, а подпись гласит: «Возвращение к рабству».

— Хороший, — согласился с ней командир партизан. — Он заставит людей задуматься о том, стоит ли им сотрудничать с ящерами. Мы расклеим плакаты в городах, деревнях и колхозах.

— А что, многие сотрудничают с ящерами? — спросила Людмила. — Руководству необходима информация.

— Ситуация не так плоха, как при немцах, — ответил партизан.

Людмила кивнула, вспомнив самое начало войны. Когда фашисты вторглись на советскую землю, многие приветствовали их как освободителей. Если бы враг воспользовался этим, а не старался доказать, что он еще более опасен и жесток, чем НКВД, Гитлеру удалось бы уничтожить советскую власть.

— Хотя, конечно, тех, кто сотрудничает с ящерами, немало, — продолжал командир отряда. — Многие люди пассивно принимают любой новый режим, а некоторые считают меньшим злом уродов, которые никого не угнетают В особенности, по сравнению с теми ужасами, что им довелось пережить.

— Разумеется, вы имеете в виду фашистов, — сказала Людмила.

— Разумеется, товарищ пилот, — ответил он с самым невинным видом.

Никто не осмеливался говорить вслух о карательных акциях советского правительства против собственного народа, но страшная тень все равно нависла над страной.

— Вы говорите, что ящеры никого не угнетают, — напомнила Людмила. — Расскажите, пожалуйста, поподробнее об их методах правления. Разведанные иногда оказываются полезнее оружия.

— Ящеры забирают себе скот и часть урожая; в городах пытаются использовать промышленность, которая может оказаться им полезной: химические и сталелитейные заводы, и тому подобное. Но на то, что мы делаем — как люди — им наплевать, — проговорил партизан. — Они не выступают против церковных обрядов, но и не поощряют их. Даже не запретили Партию, что весьма неблагоразумно с их стороны. Получается, будто они считают ниже своего достоинства нас замечать — если мы не оказываем им вооруженного сопротивления. Но ответные удары они наносят жестоко и беспощадно.

Это Людмила знала на собственном опыте, но все остальное ее удивило. Судя по тону командира партизанского отряда, он тоже не понимал, почему враг ведет себя так странно. Они привыкли к режиму, который управляет всеми аспектами жизни своих граждан — и безжалостно уничтожает их, если они не выполняют его требований… а иногда и без всякой на то причины. Равнодушие правителей в такой ситуации казалось диким и необъяснимым. Людмила надеялась, что руководство сумеет разобраться в том, что происходит.